В Кургане выступил знаменитый виолончелист Александр Князев

IMG_8539=

Музыкант известен тем, что дарит гениальным творениям классиков новое звучание

Концерт одного из лучших виолончелистов мира Александра Князева, недавно состоявшийся в Курганской филармонии, стал для поклонников классической музыки событием сверхординарным, о котором можно вспоминать с гордостью – «к гению прикоснулись».

Александр Князев сегодня входит в десятку самых востребованных классических музыкантов Европы. Он одинаково виртуозно вдыхает жизнь и темперамент не только в любимую виолончель (творение рук великого мастера Карло Бергонци), но и в мастерстве органиста ему тоже нет равных.

Связь маэстро с его инструментами особая. Виолончель, кажется, обладает не только душой, но и гордым нравом – ни одному из именитых и талантливых виолончелистов постсоветского времени не удалось с ней договориться: инструмент, что называется, не раскрылся. А Князев нашел подход к трепетному, но капризному созданию, и вот уже более 20 лет эта виолончель – его верная, чуткая, отзывчивая на прикосновения и настроение «спутница жизни».

Музыкант известен не только своей фантастической игрой, от которой «дышать забываешь», – такими ощущениями делятся слушатели после концерта. Князев рискнул расширить виолончельный репертуар, сделав массу переложений скрипичных, альтовых и кларнетовых произведений для виолончели.

О природе его переложений, о целебной гармонии и философичности исполняемой им музыки маэстро рассказал в беседе с журналистами.

— Александр Александрович, вы — автор массы переложений. Считаете, что на виолончели эта музыка прозвучала бы лучше? Чем вы движимы, когда делаете переложения?

— Не то, что лучше бы звучала. Просто я хочу расширить виолончельный репертуар, который сейчас очень узок. А расширить его можно, и не только за счет современной музыки, которую я не очень люблю, а за счет шедевров классики. Я очень выборочно это делаю, так как какие-то сонаты Бетховена, например, звучат в переложении, а какие-то нет. Это нормальная практика, так как и сами композиторы перекладывали свои произведения. Виолончель, скрипка, альт имеют единую струнную природу. «Крейцерова соната» Бетховена была переложена для виолончели еще в 19 веке. Просто ее никто не играл никогда, потому что очень трудно сыграть.

Первая соната Брамса тоже была в свое время переложена. Эти вещи возможны, другие музыканты тоже это делают. Но я очень сильно расширил этот виолончельный репертуар. Когда другие виолончелисты играют две сонаты Брамса, я играю семь, все виолончелисты играют пять сонат Бетховена, а я играю десять! Это, знаете ли, солидная прибавка к репертуару. Мой, может быть, самый рискованный эксперимент был связан с музыкой Моцарта. Потому что Моцарт не писал для виолончели ничего. А я играю его скрипичные сонаты в переложении.

Был и у Моцарта один прецедент. Он написал «прусские квартеты» для прусского короля, где все темы звучат и в исполнении виолончели просто прекрасно. А почему он написал для прусского короля? Потому что король хорошо играл на виолончели. Вот он нашел себе исполнителя и для него писал. Просто не было в то время виолончелиста, который бы увлек Моцарта своей виртуозностью. Ну а поскольку моей техники вполне хватает, чтобы исполнять его произведения, я осмелился это делать и, в общем, не без успеха.

— Не обидно, что в последнее время всплеск интереса к вашему инструменту вызван не совсем классической музыкой, а современными рок-коллективами типа «Apocalyptica»?

— Я плохо знаю эти ансамбли, слышал краем уха. Но мне кажется, большой интерес к виолончели существует уже более 100 лет. Еще в конце 19 века виолончель стала концертным инструментом, и Пабло Казальс в середине 20 века окончательно вывел виолончель на концертную эстраду. С тех пор интерес к ней постоянно растет, и за последние 10 лет ничего кардинально не поменялось.

– Вот вы говорили как-то, что Бах помог вам выздороветь. Какая музыка еще имеет, по-вашему, такой же целительный эффект? С этой точки зрения могли бы порекомендовать что-либо слушателям?

– Понимаете, это дело сугубо личное, субъективное. Бах, действительно, помог мне в очень трудный период жизни. Мне японская фирма сделала тогда заказ на запись шести сюит Баха. И я, правда, чувствую невероятную, очень благотворную энергию в музыке Баха, которая мне, я считаю, тогда реально очень помогла. Это не я открыл, это известный факт, что музыка Баха обладает невероятно гармонизирующим действием. Ну а в остальном у всех по-разному, каждому своя музыка помогает. Советов быть не может. Меня музыка Бетховена, Брамса, Вагнера всегда заряжает огромной энергией.

– Вы читали много философской литературы: Ницше, Шопенгауэр… А могли бы провести какую-то параллель между этими философами и композиторами?

– Она, безусловно, есть. Потому что музыка таких композиторов, как Бетховен, Брамс, Бах, очень философична в отличие от музыки Оффенбаха, например. Но полной параллели я провести не могу. Каждый философ и каждый композитор существуют в своем мире и пространстве. Есть импрессионисты, они не философы, их музыка имеет изобразительные стороны, в ней есть явный отсыл к французским художникам- импрессионистам. А вот в музыке Бетховена, Брамса, Вагнера, Шуберта, я считаю, безусловно, содержится параллель ко всей немецкой классической философии – тут и Ницше, и Шопенгауэр, и Фейербах, и Гегель.

– Вы как-то в одном интервью говорили, что смысл жизни – помогать кому-то. И даже из музыки вроде хотели уйти в медицину…

– Я говорил?! Да мало ли что пишут! Медицина в какой-то момент меня, действительно, увлекала и интересовала. Но я в нее никогда уйти не хотел. Смысл жизни в том, чтобы помочь кому-то – звучит тривиально. Я не могу сказать, что я всю жизнь всем помогаю. Когда у меня есть возможность кому-то помочь, я это делаю. Когда моя музыка, мое исполнение людям приносят радость, я счастлив. Но я не могу назвать себя кем-то навроде миссионера. Это звучит слишком патетично, по-моему.

В программе концерта маэстро под аккомпанемент фортепиано (Катя Сканави) исполнил три шедевра камерной музыки –  сонаты Брамса, Шостаковича и Франка.

Вот отзыв одной из восхищенных зрительниц, Натальи: «Во втором отделении прозвучала очень любимая мною скрипичная соната Сезара Франка. Поражена: весь концерт Князев играл без нот! Рядом с ним его аккомпаниатор Катя Сканави, все играющая по нотам, смотрелась (слышалась) школьницей, разучивающей урок рядом с Мастером! Она играла ровно столько, сколько было написано в нотах. Он же словно пропустил сквозь себя эту музыку. Особенно это чувствовалось в сонате Шостаковича (зал боялся дышать, даже «забыли» поаплодировать между очередными частями сонаты). Виолончель тосковала человечьим голосом… Она с ее близкой человеческому голосу интонацией сегодня покорила каждого в зале».

Подписывайтесь на наши новости в Телеграм

Газета Курган и Курганцы Новости Кургана не пропустите важные новости

Два раза в неделю – во вторник и в пятницу специально для вас мы отбираем самые важные и интересные публикации, которые включаем в вечернюю рассылку. Наша информация экономит Ваше время и позволяет быть в курсе событий.

Система Orphus

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *