«Пожалуй, после Нежина моё сердце принадлежит Кургану…»

Новости Курган

Не стало Лилии Евсеевны Винаковской

Свет звезды идёт до Земли миллионы лет.
Порой звезды уже нет, а свет всё ещё идёт…

10 июля 2018 года в бездонном летнем небе на одну звезду стало больше. Там зажглась звезда невероятной любви, доброты, дружбы… Звезда по имени Лилия. Лилия Евсеевна Винаковская.

Она и при жизни светила, согревала, поддерживала, источала невероятное количество любви, которой хватало на родных, близких, друзей и знакомых, независимо от того, были они рядом или за тридевять земель.

Новости Курган

Лилию Евсеевну Винаковскую, актрису Курганского драматического театра, я знала давно, ещё с тех пор, когда она в «Трёхгрошовой опере» играла Дженни, подружку Мэкки — эту роль великолепно исполнил Александр Крюков… Признаться, программка того спектакля была списком блистательных артистов Курганского театра драмы. Блистательным, несмотря на то, что звание тогда было только у Виктора Леонидовича Шадровского, дяди Вити, как его звали в театре. Но рядом были такие имена, как Сергей Асватуров, Александр Башуров, Анна Шлейпак, Любовь Мамонтова, Виктор Цепаев, Галина Касселина, Иветта Шухман, Вячеслав Улитовский — муж Лилии Винаковской — и другие… Поставил спектакль блистательный режиссёр Николай Воложанин, оформлял суперталантливый художник Борис Ентин, танцы ставил совсем ещё юный Валерий Недзведцкий. Это был звёздный период театра и по репертуару, и по составу труппы артистов. Именно этот театр сохранился в моём сердце, в моей памяти, и этих артистов я особенно любила, поддерживала с ними связь многие годы, дружила, а если была возможность, то и встречалась. Но ближе всех, роднее в последние 25 лет оказалась Лилия Евсеевна Винаковская, с которой мы дружили, когда она жила в Кургане, и не потеряли друг друга, когда её семья перебралась в Орёл. Мы переписывались, когда у неё были силы на письма; перезванивались, когда ей стало трудно писать. Но я никогда не ощущала в ней потерю или хотя бы уменьшение интереса к жизни, к тому, что происходит вокруг — в стране, в театрах, в литературе.

В Орёл Лилия Евсеевна переехала в 2004 году, чтобы быть рядом с сыном, с внуками. Наши многочасовые беседы перетекли в переписку — более лаконичную, но не менее эмоциональную. Был период, когда у меня выходил цикл материалов «Театральное ностальжи», о театре сегодняшнем и о том, которого уже нет. И я, подкопив несколько публикаций, отправляла их большими пакетами Александру Павловичу Крюкову в Иркутск, Ольге Васильевне Романовой в Санкт-Петербург, в Дом ветеранов сцены (где были и курганские актрисы Лариса Кузьминична Назина и Мария Львовна Жилицкая) и, конечно, в Орёл, Лилии Евсеевне. Я знала, что все они, несмотря на свою отдалённость от Кургана, помнят о курганском периоде в своей творческой биографии; им интересно, как театр живёт сегодня, важно, что здесь помнят о тех, кто когда-то блистал на курганских подмостках.

Лилия Евсеевна не переставала работать, даже когда ушла из театра, — имея прекрасную память, безупречный литературный вкус, она создавала потрясающие чтецкие спектакли, которые шли и на сцене курганского театра «Гулливер». История любви Валентины Серовой и Константина Симонова заставляла замирать зал — все сердца во время спектакля бились в унисон.

Лилия Винаковская не имела специального актёрского образования, но она очень гордилась, что окончила филологический факультет Нежинского института, который когда-то окончил и Н. В. Гоголь. Сегодня это университет имени Н. В. Гоголя. Всю свою жизнь Лилия Евсеевна не прерывала связи со своей аlма маtеr. Последний раз она была в своём любимом Нежине в 2006-м, через год после празднования 200-летия учебного заведения; дала три спектакля на сцене, с которой начиналась её театральная судьба. С каким восторгом она писала мне об этом! Это были моменты невероятного счастья, подарок судьбы!

К 200-летию Нежинского университета имени Н. В. Гоголя выпускники создали книгу воспоминаний об институте и о себе — кто кем стал, начиная с Гоголя. Там среди 170 имён есть и имя Лилии Винаковской, её воспоминания, которые она написала по просьбе ректората.

В последний раз мы виделись с Лилией Евсеевной в 2016 году.

В марте, во время пребывания в Москве, у меня была возможность съездить в Орёл, навестить Лилию Евсеевну. Я сообщила ей по телефону о своём намерении, но… услышала несколько испуганный и категоричный отказ. Я приняла ситуацию. Но когда я уже была в Кургане, Лилия Евсеевна позвонила, сказала, что сожалеет о своём отказе встретиться, что она уже плохо выглядит, стесняется… Я пообещала: раз уж она передумала, навещу её летом: утром приеду, а в ночь уеду, чтобы не создавать ей лишнего беспокойства… Она согласилась. В июне, уже не имея дел в Москве, я выстроила свой маршрут — с поезда на поезд и часов в 11 утра уже звонила в дверь квартиры в Ягодном переулке. Очень волновалась — мы не виделись 12 лет, нельзя, чтобы на моём лице Лилия Евсеевна увидела жалость, огорчение… Да, голос за дверью был небодрый, но… Боже мой, когда открылась дверь, я увидела — да, слегка ссутулившуюся, тяжело передвигающуюся, но по-прежнему с блестящими, полными любопытства и интереса к жизни глазами, мою дорогую Лиличку! Она не изменилась! Через пару минут я уже не обращала внимания на то, как она двигается; мы боялись, что нам не хватит времени обменяться новостями. Рассказывала я, рассказывала она; расспрашивала меня о тех, с кем давно не списывалась и не созванивалась. Конечно, говорили и о политике, и о современном театре — она была в курсе всех событий. Да ещё на протяжении всего нашего общения она то и дело читала стихи, рассказывала анекдоты — памяти её можно было только позавидовать, а чувством юмора восхищаться! Мы, конечно, понимали, что это последняя наша встреча… Я слушала Лилию Евсеевну и удивлялась её жизнелюбию и неустанному желанию быть в курсе всех событий, где бы они ни происходили — в Германии, Израиле, Москве или Кургане, который был дорог ей. «Пожалуй, после Нежина моё сердце принадлежит Кургану. Меня интересует всё и все, с кем связала меня курганская творческая нива», — написала она мне однажды…

Мы попрощались, когда под окном просигналил таксист. Лилия Евсеевна дала мне задание найти каких-то потерявшихся не то родственников, не то знакомых в Кургане. Наше общение снова вошло в режим телефонных разговоров. Звонила она не только мне — круг её друзей-знакомых был очень велик. Кому-то она передавала приветы от меня, кого-то просила позвонить ей…

И вот её телефон перестал отвечать — мы (я и Жанна Спичкина) звонили на домашний, к которому никто не подходил, и понимали, что, видимо, Лилия Евсеевна перестала вставать. Сложными путями Жанна нашла номер мобильного телефона, по которому позвонила Лилии Евсеевне, а потом перезвонила мне. Разговаривая с Жанной, я слышала, что она плачет. Говоря с Лилией Евсеевной, Жанна спросила разрешения позвонить и мне… Подумав, Лилия Евсеевна согласилась. Я перезвонила ей через пару дней — нужно было морально подготовиться, ведь я понимала, что это будет последний разговор, прощание… Да, первые слова прозвучали невнятно, но как только Лилия Евсеевна узнала меня, она собралась и заговорила чётче. Мы попрощались.

Она сказала, что уходит, что ей очень тяжело, просила молиться, чтобы Господь поскорее забрал её к себе… Она была в совершенно чётком сознании и понимала, что происходит… Я положила трубку и долго и безутешно плакала — от своей беспомощности, от того, что больше никто не назовёт меня «Танечкой, светлой девочкой», что никто не напомнит о престольном празднике и не расскажет о тех, кого я знаю, но с кем не имею связи… Да, конечно, теряя близких, мы плачем в первую очередь о себе — о своих потерях, о прерванных нитях… Это ведь нам будет недоставать слов, звонков, чьей-то заботы. Это ведь у нас в каком-то месте образуется пустота и что-то будет болеть… Но, ощущая эту боль, мы будем перебирать в памяти эпизоды встреч, натыкаться на подарки и перечитывать письма, мы будем вспоминать и этими воспоминаниями согревать душу.

Лилия Винаковская являла собой театр моей молодости — красивый, интеллигентный, возвышающий. Сама же Лилия Евсеевна была удивительно жизнелюбива. Как-то, ещё в бытность её в Кургане, я брала двойное интервью — на один и тот же вопрос отвечали Винаковская и молодая актриса театра Женя Труш. Ответы Жени были вдумчивы, осторожны, правильны, но, казалось, в них отсутствует жизненная энергия. С Лилией Евсеевной всё было наоборот: «Жизнь была так насыщена, что не помню, успевала ли я мечтать вообще, так много было всего!», — восклицала она.

И вдруг Женя надолго задумалась, а затем выплеснула на нас своё недоумение:

— Ой, не знаю, но что-то не так! Я слушаю Лилию Евсеевну, и мне кажется, что ей 18 лет, а мне 150, так я приземлена, что ли…

Винаковской в тот момент было 72 года. Но и в 86 лет её душа оставалась молодой. Душа молодая, а ресурс на здоровье исчерпан… Но, как писала она мне: «Человеческое сердце обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его». Она была глубоко верующим человеком, и вера укрепляла её дух, давала ей силы, которыми она ещё и делилась с окружающими.

«Я часто думаю, — писала она в письме, — что Бог мне всегда посылал не просто близких по духу людей, но и тех, кем я могу восхищаться». Она действительно умела восхищаться, ценить чужие достижения и радоваться чужим успехам.

Светлая память замечательной актрисе, прекрасному человеку, чуткому другу Лилии Евсеевне Винаковской.

На главном фото сцена из спектакля » Когда город спит». 1979 г. Серго Хавтаси — арт. Р. Исаков, Дато — арт. В. Недзеведский, Тамара Сергеевна — арт. Л. Винаковская.

Подписывайтесь на наши новости в Телеграм

Теги: , , ,

Газета Курган и Курганцы Новости Кургана не пропустите важные новости

Два раза в неделю – во вторник и в пятницу специально для вас мы отбираем самые важные и интересные публикации, которые включаем в вечернюю рассылку. Наша информация экономит Ваше время и позволяет быть в курсе событий.

Система Orphus

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *