Прививка Железкина

Вспоминаем коллегу — режиссёра, друга

Уже прошёл год, целый год жизни в которой не было Станислава Фёдоровича Железкина… Его не стало вечером 17 сентября 2017 года. К этому до сих пор невозможно привыкнуть, потому что, несмотря ни на что, он — с нами. Идут в театрах страны и, конечно, в «Гулливере» созданные им спектакли, пересказываются рассказанные когда-то им байки, вспоминаются репетиции спектаклей — настоящий праздник, длящийся пару недель и поменьше, — работал Станислав Фёдорович очень быстро, можно сказать, стремительно! Спектакль «Piaf» (очень сложный по всем параметрам: много реквизита, текста, танцев, перестановок) мы поставили за десять чудесных дней! К началу репетиций Станислав Фёдорович уже всегда знал, как начать спектакль и каким будет финал, а потому всегда чётко выстраивал перспективу роли для артиста и сквозное действие спектакля. Так было всегда.

Писать для него инсценировки было для меня счастьем. «Обломов» и «Прощанье с Матёрой» до сих пор в репертуаре Мытищинского театра кукол «Огниво». И опять же писать было тем легче, чем яснее был на момент нашего разговора замысел режиссёра. Единственный раз он не успел сформулировать начало и финал, когда попросил подумать об инсценировке по произведениям Василия Шукшина. Но от того, что здесь наши желания совпали, я написала её раньше, чем Станислав Фёдорович придумал спектакль. Он хотел поставить его в драматическом театре… не успел. Но пять спектаклей, созданные с ним в соавторстве, — это багаж с надписью «счастье».

Нашему театру очень повезло — он дружил с нами больше тридцати лет. Он поставил в Кургане свои лучшие спектакли. В 90е годы, когда у «Гулливера» был особенно тяжёлый период, Станислав Фёдорович фактически руководил нашим театром по телефону и мчался в Курган по первому зову. Хотя эти годы были годами становления его собственного театра в Мытищах. Театра, который он создал с нуля — со своей концепцией, со своим зрителем, со своим репертуаром, в котором не было случайных спектаклей. Именно с этим театром он исколесил страну и выезжал на гастроли за границу. И всё же к нам он ездил с удовольствием — здесь работала его любимая актриса Алла Семёнова, которая исполняла главные роли во всех его спектаклях. А когда он перестал ставить у нас и у Аллы возник простой, он очень переживал, ведь она была на пике актёрского мастерства! Здесь работал и его любимый художник — Татьяна Ивановна Терещенко, сотрудничество с которой продолжалось до последнего.

Станислав Фёдорович поставил в нашем театре семнадцать спектаклей. «Сказка о рыбаке и рыбке», «Ваня Датский», «Умка» и «Сказки моей бабушки» до сих пор в репертуаре. Давно сошли со сцены «Кот в сапогах», «Серенада», «Piaf», «Греко-римская любовь», а зрители помнят эти спектакли, спрашивают про них.

Но было бы совершенно несправедливо думать, что жизнь Станислава Фёдоровича была посвящена только своему и нашему театру. Он поддерживал огромное количество периферийных, провинциальных театров, которым трудно жилось. Поддерживал в первую очередь творчеством, своими постановками, мастер-классами. Эти тёплые дружеские отношения с театрами из Чебоксар, Набережных Челнов, Сахалина и других городов я остро прочувствовала на 20-летии театра «Огниво», когда в адрес мастера вылились огромные потоки благодарности и любви. Станислава Фёдоровича невозможно было не любить: жизнь в нём кипела и бурлила, его ничто не оставляло равнодушным. Он был тем режиссёром, который очень честно, не заигрывая, отдавал зрителям свою любовь.

Трижды он приезжал в Курган на фестиваль «Мечта о полёте» уже в качестве председателя экспертного совета или председателя жюри. Только на последнюю «Мечту» в прошлом году приехать отказался, не объясняя причины. Уже ближе к лету до нас дошли слухи, что Станислав Фёдорович серьёзно болен. Это было странно — самый энергичный и жизнелюбивый человек должен был победить все недуги! Я в этом не сомневалась, а потому, когда в августе позвонила ему, чтобы поздравить с 65-летием, была просто убита слабым голосом больного человека. Вот тогда мне стало страшно, хотя я слышала, что он улыбается, говоря со мной, — как обычно, спросил про сына, про внуков: «Внуки — это счастье…» Сказал, что он снова в больнице… Земля покачнулась под ногами, стало понятно, что идёт необратимый процесс, который уже невозможно остановить, и Станислав Фёдорович это понимает. Но в Мытищах готовились к фестивалю «Чаепитие в Мытищах», и Станислав Фёдорович, говорят, сказал перед открытием: «У меня две задачи: «Открыть фестиваль и закрыть фестиваль», — как всегда, он думал о начале и финале. Впервые он не выполнил поставленную перед собой задачу — не успел закрыть фестиваль.

Его провожали всем фестивалем. Когда гроб с телом вынесли из театра, над театром образовался огромный нимб, а по двору разлилось: «Неее для меня цвели-и-и-и сады-ы…» Станислав Фёдорович очень любил казачьи песни — озорные, залихватские. А с каким наслаждением он пел вместе с нами: «А у моей у Маши, а русая коса…» Эта песня, где бы и в чьём бы исполнении я её ни слышала, всегда ассоциируется у меня со Станиславом Фёдоровичем.

Проводить своего коллегу, друга в последний путь я не смогла. Самое обидное, что и моя книга о нашем театре, где чаще всего упоминается имя Станислава Фёдоровича и подписанная ему, так и не дошла до него, выслала книгу с оказией, но её так и не успели передать… Он, конечно, знал, что мы его любим и дорожим его дружбой. Сердился, когда ему казалось, что театр сворачивает с нужного курса, но, к нашему счастью, он никогда не был равнодушен к тому, что происходило в нашем театре. Он всегда гордился тем, что является лауреатом «Молодёжной премии» Зауралья. Приезжая в Курган, он почти всегда наносил визиты в правительство области и обязательно поднимал вопрос о строительстве нового здания для театра. Кроме того, что он был прекрасным режиссёром и артистом, Станислав Фёдорович был и общественным деятелем. Он был выразителем дум и чаяний кукольников. Он один из тех немногих, кто мог сказать напрямую всё, что думает о проблеме, а потому в итоге перессорился почти со всеми чиновниками от культуры. Он не умел прогибаться… Он не боялся говорить правду на всех уровнях без страха навредить себе и театру, потому что знал: он прав, и правда его — на стороне его профессии.

И всё же вспоминать Станислава Фёдоровича без улыбки невозможно — так он умел вкусно жить, получать удовольствие от общения, дружбы, творчества, от жизни в целом. Те, кто соприкасался с ним в работе, поистине знали, что такое счастье. От него исходило так много положительной энергии! Она заряжала окружающих — всё вокруг и возле оживало, взбадривалось. Каждый день репетиций — это очередной урок любви к профессии, к делу, которым мы все занимаемся. Нам всем была сделана «прививка Железкина». Благодаря ей мы выработали иммунитет: нас не сбивают с намеченного пути равнодушие, лицемерие, чиновничье чванство. «Прививка Железкина» — это прививка на добро, милосердие, дружбу, умение подставить плечо в нужную минуту (сам он удивительным образом умел делать это), прививка на созидание ради людей. «Прививка Железкина» — это прививка на любовь во всех её проявлениях, в том числе к театру кукол, который формирует душу ребёнка. Станислав Фёдорович как никто помнил об этом всегда.

Какое счастье, что более 30 лет мы буквально купались в живительной энергии замечательного мастера, и имя Станислава Железкина навсегда вписано в историю не только театра «Гулливер», но многих театров кукол нашей страны.

Станислав Фёдорович, мы помним вас, вас не подведём: «прививка Железкина» — это навсегда.

Татьяна Андреева,
заведующая литературнодраматургической частью театра кукол «Гулливер».