К 95-летию выдающегося русского писателя Виктора Астафьева
«Я никогда в жизни не был злым, и все написанные мною вещи не были таковыми», — сказал много лет назад писатель Виктор Астафьев. И вот по какому случаю. Тогда в Кургане мы долго сидели в приемной знаменитейшего во всем мире хирурга Гавриила Абрамовича Илизарова. Виктор Петрович долго готовился к этой встрече. Его волновало здоровье любимейшей супруги Марии Семеновны, его друга и близкого помощника, также профессионального писателя. Вместе с ней Астафьев приехал в Курган с надеждой, что только Илизаров сможет ей помочь. Сидели на мягких стульчиках, пили чай. И все это время, пока ожидали хирурга, не выключался мой репортерский магнитофон. Он записывал и записывал. Помогал в этой работе мой земляк, писатель Виктор Потанин. Он подсказывал и, как мне показалось, направлял мое интервью в хорошо знакомое ему русло. С дорогим гостем из Красноярска Потанин встречался не один раз на писательских съездах и в разных городах на декадах литературы.
— Хотя в последних вещах (Астафьев так строго назвал свои романы) кое-что показалось мне желчным. Мы сошлись в одном мнении с дорогим мне Терентием Семеновичем Мальцевым. Надоело быть добреньким. Все цветочки-лютики. До того довоспевался, что сейчас не встретить ни жаворонка, ни перепелки. А что моя жизнь! Все становится в тягость. Вот прискочил к вам в Курган, а здесь немалая разница во времени, уже устал. Читаю книги своих современников и опять чего-то хандрю, кажется, что читаю древние произведения.
Ждем хирурга Илизарова. Виктор Петрович основательно подготовился к встрече с ним, рядом папочка, в ней какие-то медицинские справки, снимки. Нервничает и его любезная Мария Семеновна. А вот появляется долгожданный доктор. Не заметив нас, распушив усы, пролетел мимо. Но вовремя оглянулся и, заметив гостей, приветливо открыл двери и с улыбкой произнес: «Милости просим…»
В следующий раз магнитофон я включил уже в квартире Потанина. С многочисленных полок на нас смотрели книги классиков. Мне казалось, что твердо сшитым книгам тоже интересно в нашей компании.
Я напомнил писателю, что совсем недавно у него гостил мой московский друг журналист Феликс Медведев и что он взахлеб говорил о той встрече.
— Было такое, и вся та встреча запечатлелась на страницах «Огонька». Столько получил писем, приятно так! Значит, читают, замечают, что-то подсказывают, с чем-то не соглашаются мои читатели.
И продолжал — тихо и неторопливо:
— Я недавно вернулся в свои родные края. Позади жизнь. А здесь одна радость. Хожу по Овсянке, дышу воздухом Енисея, вижу свое детство, и все обретает грусть. А это для писателя благодатный материал.
Виктор Потанин задал своему гостю вопрос. Он мне показался интересным — о войне. Астафьев отвечал:
— Я войну видел из окопа. Видел, как идут люди в атаку и как умирают. Я потом много написал о войне, и вы, вероятно, что-то читали. Война давно позади, а я все еще вытираю слезы. И когда пишу, тоже тяжело. Надо, чтобы мы никогда не воевали. Это мы сейчас так говорим, мол, непобедимы. А как схлестнемся в поле, так и немало нас поляжет там. А плакать о нас будут старики, жены и дети. Кому нужна война!
Потом шутили и смеялись. Виктор Петрович вспомнил такую давнюю историю:
— Однажды в Чусовом (Пермский край — В. А.), где я жил до приезда в Сибирь, ко мне приходили люди из финорганов, хотели обложить меня налогом, говорили: чего вы здесь делаете, почему тунеядствуете? А я уже был в Союзе писателей. Они, по всей видимости, считали, что писать книги я должен после основной работы где-нибудь на ферме или в поле. Я только улыбался и разводил руками. В провинции еще порой раздражаются, что наш брат писатель работает не «по гудку» и часто пишет не то, что им хочется. А хочется, чтобы провинцию восхваляли. И чтобы сладким медком по губам мазали. Но писатель — не официант по обслуживанию клиентов и не кондитер!..
Кто может распорядиться моим замыслом? Да никто. По заказу я не пишу и не умею.
А потом серьезно мы говорили о «презренной» прозе. Виктор Петрович
именно так назвал ее, и в этом выражении я почувствовал некую литературную усталость. И вот тогда Астафьев сказал то, что мне показалось своеобразным укором: многим из нас не приходит в голову, что философски мы мало подкованы. Любая непрочитанная нами книга Чехова или Пушкина, Достоевского и Гоголя — это безнравственно. А ведь эти писатели — вот они, на полках. Он сказал:
— Я нашел в одном из предвоенных педучебников 32 любимейших автора, это, как сказал один критик, блистательная литература. Надо, чтобы и сейчас эти 32, а возможно, и больше, превосходных писателя также рвались в наши руки. А сейчас что? Два-три имени. И все! А ведь литература рыхлит почву под будущие всходы. Не поверите, я сейчас живу в ожидании нового гения. Он, может быть, родится у вас, в Кургане, а может быть, где-то в Нечерноземье. Как знать!
В том разговоре Виктор Петрович с печалью заявил: большинство людей книг не читают. Он говорил: люди тратят больше денег на алкоголь, чем на литературу. Грустно отмечал, это не его статистика, а данные ЮНЕСКО.
Эх, если бы мог знать мой дорогой Астафьев, что и сейчас, когда мы перешагнули в ХХI век, все та же печаль: книг в магазинах много, причем самых лучших авторов, а покупателей — единицы. И в библиотеках я не встречаю очереди к книжных богатствам.
В Кургане Виктор Петрович чувствовал себя таким же сибиряком, как и в своей Овсянке, что в двадцати километрах от Красноярска. Он признался, что сильно любит свою Сибирь и сибиряков и что он тоже патриот, как и все остальные его земляки.
Я спросил тогда, сможет ли Илизаров помочь его Марии Семеновне. «Ноги Маши еще будут бегать. А Илизаров внушил мне главное: не надо отчаиваться — никогда. Илизаров для меня самая высокая инстанция».
Кстати, позже великий писатель Астафьев обратится в Комитет по присуждению Ленинских премий и выразит горячее желание, чтобы Илизарову присудили эту высокую премию. Его пожелание Москва услышала.
В конце той задушевной беседы в квартире Потаниных Виктор Петрович неожиданно сказал мне:
— А что, приезжайте к нам на Енисей. Приезжайте! Посидим на берегу, поговорим. Я вам покажу все деревенские прелести. И ухой угощу…
При упоминании ухи мы засуетились. Люся, жена Потанина, пригласила нас к столу — почаевничать и закусить. И мы опять и опять говорили.
Фото: https://ru.wikipedia.org/w/index.php?curid=7285046
Теги: воспоминания, писатель
Газета Курган и Курганцы Новости Кургана не пропустите важные новости
