новости курган

ТОП-5 произведений Михаила Пришвина

Из-за основательного и несколько громоздкого стиля над Пришвиным принято подшучивать. Ну, знаете, как в анекдоте: «Алло, здравствуйте! Тут неподалёку, вперемешку с птичьим клёкотом и ненавязчивым шёпотом ветра, будто озаряя багрянцем зеленеющие волны берёзовой рощи, обдавая жаром, словно летнее солнце в разгар знойного душного июльского лета, испуская лёгкую дымку подобно поднимающемуся туману от раскинувшейся глади озера на рассвете, распугивая лесных обитателей — работящих бобров, мудрых ежей и беззаботных свиристелей, догорает доммузей Пришвина».

Поводы есть, конечно, — если начистоту, именно в таком духе Михаил Михайлович и писал. Мне кажется, он просто всеми способами старался донести до читателя многообразие красок, в котором видел мир. Если не хватало слов, добавлял фотографии. 4 февраля ему бы исполнилось 148 лет.

1. «В краю непуганых птиц»

Городская жизнь, которую и без того не назовешь медлительной, только набирает обороты: едут наперегонки машины и автобусы, пешеходы пересекают дороги, сбиваясь на бег, потому что постоять лишние полторы минуты на светофоре — невиданная роскошь, выходят и практически тут же устаревают новые модели телефонов, кофе лучше выпить на ходу. А где-то есть Онежское озеро и мир, будто застывший во времени. Или, по крайней мере, было — Пришвин из Петербурга попал именно в такой.

Попал и описал впечатления в очерках. Рассказал о полесниках, ловцах, певцах былин, скрытниках, вопленицах — персонажах, логичных и уместных на тогдашнем Севере, но непривычных и непонятных для нынешнего горожанина. Описал Соловецкий монастырь, небольшие города и поселения.

И, конечно, не забыл о суровой северной природе — Михаил Михайлович всегда о чем-то таком пишет, и это здорово. Некоторые места мне пришлось читать в обнимку со словарем, но Выговский край того стоит.

2. «За волшебным колобком»

Михаил Михайлович остался в веках этаким добрым дедушкой, пишущим для детей про собачек и лисичек. Нет, против детского Пришвина я ничего не имею — как можно, это же часть и моих ранних лет, — но дореволюционный Пришвин прекрасен.

Это опять про русский Север, по которому Михаил Михайлович ходил пешком, плавал на лодке и пароходе, а еще немного про Норвегию. Про свежие белые ночи, камни и озера, комариные леса. В повествовании Пришвина вся эта красота иногда приобретает сказочно-былинный размах, но почему-то становится от этого ближе.

Впрочем, пусть скажет автор: «Путешествие, которое описывается в этой книге, не было задумано вперед. Я просто хотел провести три летних месяца, как лесной бродяга, с ружьем, чайником и котелком. Конечно, за это время я много узнал о жизни на Севере. Но не об этой внешней, видимой стороне путешествия мне хотелось бы рассказать своим читателям. Я желал бы напомнить о той стране без имени, без территории, куда мы в детстве бежим».

3. «Кладовая солнца»

Да, известная всем по школьной программе сказка о «золотой курочке на высоких ногах», двенадцатилетней Насте и ее брате Митраше, которые пошли за клюквой и чуть не утонули в болоте. Время от времени нужно возвращаться к истокам, а книга того стоит.

Это уже не дореволюционный Пришвин, а послевоенный (или почти — произведение написано в победном 1945 году). Со времен его раннего творчества многое успело поменяться в мире. Но кое-что осталось неизменным: природа — отдельный персонаж, а ветер, болото и деревья почти живые. Впрочем, с точки зрения биологии, деревья и вправду живут…

4. «Славны бубны»

На Севере хорошо и интересно, но все же прохладно. Поэтому очередное свое путешествие Пришвин совершил в Крым. «Лицо края» вырастает, как это всегда бывает у Михаила Михайловича, из замечаний, диалогов и описаний путешественника, как бы открывающего для себя дивный новый мир Крыма.

Как и во всех прочих «путевых заметках», Пришвин здесь — строгий и местами дотошный документалист. Но читать не скучно, потому что точность изображения сочетается с почти поэтической выразительностью рассказа. Журналист, вероятно, так бы писать не стал. Но Пришвин и не журналист, ему можно.

5. «У стен града невидимого»

Если бы передо мной кто-то поставил задачу описать эту книгу в двух словах, звучали бы они примерно так: «Приключения Пришвина в стране раскольников и сектантов». Ладно, слов не два, но вышло всё равно лаконично.

Михаил Михайлович был искренне заинтересован тем, как живет этот необычный народ, не считал их веру в чудо «невидимого града» признаком невежества и косности, потому эти закрытые люди ему поверили. И получилось интересно.