Личный фотограф Брежнева Владимир Мусаэльян запечатлел своей фотокамерой вождей советской эпохи
Его называли последним хронографом советской империи, великим фотопублицистом ХХ века, беспристрастно запечатлевшим объективом своей камеры многих вождей нашей страны — от Хрущева до Ельцина.
Со знаменитым фотографом я встретился в 2006 году благодаря моему московскому другу Феликсу Медведеву — одному из самых неистовых репортеров отечественной журналистики последних 50-ти лет. Случилось это на одном из писательских вечеров в Центральном доме литераторов. Встреча была посвящена выходу в свет книги «Генсек и его фотограф» — совместного труда Мусаэльяна и Медведева. Фотоальбом с лирическими отступлениями был посвящен 100-летию со дня рождения Леонида Ильича Брежнева. Скажу, эта книга — одна из самых огромных в моей домашней библиотеке. Ввиду своих необычно больших размеров, она не умещается ни на одной из полок в моем книжном шкафу…
Разворот из книги с www.labirint.ru
Возможность взять интервью у Владимира Мусаэльяна осенью 2008 года мне предоставил все тот же мой московский друг. «Я нахожусь на лечении в больнице. Придет Володя Мусаэльян. Звони, бери интервью. Я его предупредил. Он согласен».
Такая встреча не «лицом к лицу», а всего лишь по телефону, состоялась. Проговорили не одну минуту. В телефонной трубке свистело, урчало, пищало. Словно космические волны врывались в наш разговор, пытаясь помешать беседе. Но разговор получился. О времени, лицах эпохи, и, конечно же, о репортерской суете, которая всегда была дорога и мне.
Уже позже нам удалось встретиться один на один в обычной домашней обстановке московской квартиры моего друга Медведева. И снова закрутился разговор — о жизни и, прежде всего, о работе его в жанре фотопублицистики.
Фотографией Владимир Гургенович увлекался с самого детства. Отец привез с фронта любительскую камеру фирмы «Цейс». Она и привела в 1960 году Владимира Гургеновича в Фотохронику ТАСС.
Леонид Брежнев и Владимир Мусаэльян во время поездки по стране. / Фото: www.7days.ru, из личного архива Владимира Мусаэльяна
По ТАССовской легенде, один из мэтров отечественной фотографии Николай Кузовкин случайно увидел один его снимок, сделанный увлеченным фотографом и тогда электротехником Володей Мусаэльяном, и предложил ему место штатного корреспондента фотохроники ТАСС. Я спросил об этом Владимира Гургеновича, он подтвердил молву: «Каждый год я прихожу с цветами на Новодевичье кладбище, на могилу человека, которому обязан своей любимой профессией…»
— Я считаю, что на полную катушку использовал выпавший мне счастливый лотерейный билет, — сказал мне при той встрече Владимир Гургенович. — Тот случай можно назвать еще и шансом — попал на работу в самое престижное фотоагентство страны.
Позже Мусаэльяну судьба предоставит немало ярких событий. В 1964 году он высаживался на льдину станции «СП-12», находившейся в 100 км от географической точки Северного полюса. В те же шестидесятые высаживался с Балтийским десантом на самой западной точке СССР и любовался красотами Камчатки на Дальнем Востоке. Повзрослев и заслужив доверие начальства, он «прикрепился» к теме космонавтики и видел, как готовились к полетам в космос наши первые экипажи.
— Моя тогдашняя работа была настолько засекречена, что все пленки «компостировались» спецслужбами прямо на Байконуре, — сказал мне тогда знаменитый фотограф. — Снимал я и спорт, чемпионаты мира по хоккею и по футболу.
А вот и памятный 1969 год. Тогда Мусаэльян получил первое «правительственное» задание — запечатлеть турне Леонида Ильича по среднеазиатским республикам.
— Та командировка затянулась на целый месяц! А после нее, как прошедший испытание, я уже сопровождал Брежнева в другой поездке. Вот тогда-то неожиданно услышал голос Генсека: «А где Мусаэльян?» Тот вопрос я запомнил надолго. Для меня он означал, что я стал «своим» в команде Брежнева.
— Каким представал перед вашей фотокамерой Леонид Ильич? Любил ли фотографироваться или просто отказывался быть запечатленным на пленку?
— Леонид Ильич очень любил сниматься и сам определял политику фотографии. Он понимал, что я не просто фиксирую мгновения его жизни, а это нужно для дела, для истории, для него самого. К фотографированию он относился трепетно, ответственно, волей-неволей осознавая историческую значимость вроде бы обычной бытовой работы. К тому же, что очень важно, и в этом мне как профессионалу повезло, Леонид Ильич был импозантным, красивым человеком. Когда он выходил на трибуну, в его редкостно фотогеничном типаже была видна державная мужская стать.
— Вы были личным фотографом Брежнева четырнадцать лет! Почти все годы его правления прошли на ваших глазах. Вероятно, вы отмечали, как он старел…
— Старел, да. Но не деградировал, как об этом до сих пор пишут. Он просто изнашивался. Однажды сижу дома, времени 11 вечера, звонит генеральный директор ТАСС Леонид Митрофанович Замятин: «А почему ты дома?» — говорит он. «А где я должен быть?» — спрашиваю. — «Как где, хозяин на работе, а ты дома». Я пошутил, хотя такие шутки тогда особенно не ценились: «У хозяина большая страна, понадоблюсь — вызовет».
Считаю, что власть, конечно же, изнашивает человека, а огромная безграничная власть изнашивает смертельно. Брежнев занял самый высокий пост в государстве осенью 1964 года, его личным фотографом я стал позже. Так вот, я, молодой человек, не успевал за ним, за темпом его жизни и работы. Даже перекусить иногда не успевал, потому что Леонид Ильич вечно торопился и на обед тратил всего… 8 минут. Мне же в таких случаях всегда приходилось оставаться голодным. Мы были с ним в постоянных разъездах, в месячных командировках. Он мотался по стране, по миру, встречался с самыми разными людьми. Его все интересовало, волновало. Это был энергичный, темпераментный человек. Недаром ходит много легенд и о его увлечениях прекрасной половиной человечества, особенно в молодые годы.
Леонид Ильич не жалел себя, много курил, и врачи не могли ничего с ним поделать, он их не слушал…
К сожалению, всё, и в Кремле, и на местах, замыкалось практически на одном человеке. Конечно, функционировал огромный аппарат, но без Брежнева не принималось ни одного более или менее важного решения.
— А потом, после Брежнева — Андропов. Какой он был для вас моделью? Все говорят о его закрытости.
— Совершенно верно. Зайдешь к нему в кабинет, а он не один. Смотришь в его глаза, скромно произносишь: «Здравствуйте, Юрий Владимирович». Молчит, не мигая, тебя рассматривает. Гнетущая тишина. Наверное, думает про меня: чего это он пришел? А я в камеру вижу, как он смотрит на меня, точно сфинкс. Пять секунд проходит, десять. «Ну что, — говорит, — снял?» Я отрываюсь от камеры: «Нет, Юрий Владимирович, еще ни разу не нажал». Обращается к собеседнику раздраженно-извиняющимся тоном: «Ну вот, еще просят». В этот момент я успеваю два-три раза нажать на спуск. И меня выпроваживают из кабинета.
Как с горечью сказал один наш известный юморист, в России профессионал живет, преодолевая ежедневное презрение номенклатуры. И недоверие. С этими качествами иных моих «героев» я тоже хорошо знаком. Иной раз после съемки номенклатурного лица падает настроение. Но это издержки работы не только фотографа, но и обычного корреспондента. Всего этого Владимир Мусаэльян также хлебнул сполна.
— Где сейчас ваши снимки государственных мужей, что-то удалось оставить для своего личного архива?
— Чемоданы негативов. Уже несколько лет разбираюсь, привожу все в порядок. Все, что касается семейной съемки Брежнева (тогда это называлось НДП, «не для печати»), — да, моя собственность. А официальные кадры Брежнева и других руководителей страны пребывают в хранилищах ТАСС (сейчас ИТАР-ТАСС) или Государственного архивного хранилища.
— Любил ли Брежнев ездить поездами. Или предпочитал летать самолетами?
— В силу своего возраста Леонид Ильич любил поезда больше, чем самолеты. Мне кажется, в поездах ему было спокойнее. У генсека было огромный салон. Здесь у него всегда была возможность встретиться со своими партийным и товарищами, подготовиться к встрече. Рядом было уютное купе для отдых и сна. А у меня недалеко от него — просторное купе. Фотокамера всегда была наготове. Леонид Ильич любил смотреть в окно, замечать что-то необычное, удивляться. Слышал, как он не раз восхищенно говорил: «Вот это российские просторы!» Леонид Ильич совершил самое долгое за всю свою жизнь путешествие в вагоне поезда, когда направлялся во Владивосток на встречу с президентом США Фордом. На длительных остановках выходил на перрон. Его встречало местное руководство. Конечно же, я много фотографировал. Путешествие к Форду проходило в то время, когда у нас с Китаем складывались совершенно плохие отношения. Это тревожило его: он внимательно всматривался в приграничные районы, беседовал с военными. Конечно, в этой поездке много было охраны. Помню, как в Чите Леонид Ильич вышел на перрон. В этом городе в 36-м году он один год служил в войсках. Тогда я увидел в его глазах грусть. Наверное, по тем далеким годам.
— А на Южном Урале или в Зауралье Брежнев бывал?
— Не помню. По крайней мере, туда я его не сопровождал. Знаю, что 1955 году Леонид Ильич в должности Первого секретаря ЦК Казахстана посетил опытное хозяйство Т. С. Мальцева в Шадринском районе Курганской области.
К тому времени мне был известен такой счастливый для Курганской области факт: во время праздников в кругу своих фронтовых друзей просил спеть всем вместе его любимую песню, которую он называл «песней Южного фронта», где во время войны генерал Брежнев был начальником политотдела. Как известно, текст этой песни написал фронтовой поэт Илья Френкель. А он, как известно, родился в 1903 году в Кургане.
— А много ли у вас таких фото, на которых Леонид Ильич схвачен беспристрастным объективом фотоаппарата больным или немощным, — спросил я Владимира Гургеновича, завершая наш доверительный разговор.
Вот что он мне ответил:
— Когда у нас началась перестройка, ко мне ринулись толпы просителей из многих мировых информагентств. Шла критика так называемой эпохи застоя, и все хотели напечатать снимки недужного генсека, чтобы показать, кто привел страну на край пропасти. И я тогда говорил: «Господа, ничего я вам не дам, Леонид Ильич мне доверял, и его доверием я не торгую».
Горячо жалею, что больше мне не придется встретиться с Владимиром Гургеновичем Мусаэляном. Он ушел из жизни совсем недавно, осенью 2020 года. В моем архиве осталось несколько снимков, подаренных мне Владимиром Гургеновичем. На них вождь удивительной эпохи второй половины ХХ века предстает простым и радостным человеком. В этом году в стране отметят 115-ю годовщину со дня его рождения.
Главное фото: Владимир Мусаэльян / www.mgimo.ru
Газета Курган и Курганцы Новости Кургана не пропустите важные новости
