21 апреля известному курганскому журналисту, эссеисту, редактору Валерию Портнягину исполняется 75 лет

новости курган

Интервью о литературном и жизненном пути

21 апреля известному курганскому журналисту, эссеисту, редактору Валерию Портнягину исполняется 75 лет. Дата сама по себе заслуживает уважения. Напомним, что Валерий Иванович более 50 лет отдал зауральской журналистике, начав литсотрудником в областной газете «Молодой ленинец» и закончив редактором городской газеты «Курган и курганцы». Кроме того, за его плечами работа в качестве пресс-секретаря мэра Кургана; несколько лет он возглавлял региональный Союз журналистов, участвовал в разработке первого российского закона о средствах массовой информации и устава Союза журналистов России; является победителем многих журналистских конкурсов, автор нескольких книг.

Рассказом о своем литературном и жизненном пути Валерий Портнягин поделился с нашими читателями.

— Самый памятный подарок к своему 75-летию ты, похоже, сделал себе сам, выпустив этой весной в свет книгу стихов под названием «Сомнения». Поздравляю от всей души, и, думаю, читатели газеты, которые знают тебя давно, присоединятся к моим словам. О чем же и о ком эта книга?

новсти курган— Это книга о душе моей, в которой всегда есть место сомнениям. Без сомнений трудно жить, особенно в творчестве. Я всегда должен оценивать: куда я иду, правильно ли я поступаю. Только после этого что-то новое рождается. Мне хочется, чтобы люди, к которым попадет в руки моя книжка, понимали это.

Книгу я посвятил моей радости под старость лет, внучке Елизавете Дмитриевне Портнягиной. И хотя я её так громко называю по имени и отчеству, ей пока всего три с половиной годика. Это замечательный человек, с ней можно уже почти обо всем говорить. Я очень надеюсь, что родители, учителя, литература, книги, прежде всего, и театр воспитают ее душу. А с разумом у нее все в порядке. Очень хочу, чтобы внучка гордилась своим дедом.

— Помню, очень удивился, прочитав в школьном справочнике 1995 года выпуска в литературном разделе оценочные характеристики, данные русским писателям и поэтам 1920-х веков: Достоевский, Пушкин, Толстой, Гоголь… Понятно, что вся эта писательская иерархия достаточно условна. Но каково браться за перо, ощущать свое место под писательским солнцем современным литераторам, особенно региональным? В какой ряд они себя ставят? И главное: не сгорят ли их рукописи? Помнишь, у Бродского: «Мои слова, я думаю, умрут, и время улыбнется, торжествуя…»

— Каждый пишущий — газетчик или писатель — хочет, чтобы его прочитали. И вспоминается такое хорошее выражение: «У каждой книги все равно есть свой читатель». Когда-то я брал интервью у своего друга, очень хорошего курганского писателя, покойного, к сожалению, Вячеслава Веселова и задал ему подобный вопрос. И Слава ответил так: «Русская литература настолько богата, настолько многообразна, что там несложно затеряться. И что говорить о моем месте в русской литературе, если даже такие писатели, как Николай Лесков, считаются писателями второго или даже третьего ряда». И он был совершенно прав. Тем не менее Веселов не переставал писать, искать своего читателя, несмотря на преклонение перед Лесковым и другими писателями.

Кстати, подобные иерархии можно установить и на региональном уровне. Если касаться поэзии, то я назвал бы лучших курганских поэтов в таком составе: Алексей Еранцев, Иван Яган, Сергей Бойцов, Анатолий Львов и молодой Александр Рухлов.

— Давай вернемся к твоим младым годам. Семья была многодетной, родители без большого достатка, батя к тому же вернулся покалеченным с войны. Ты старший из детей.

— Я хорошо понимал надежды моих родителей и старался их оправдать. Сразу после школы пошел работать на завод «Химмаш». Мне повезло с учителями на заводе. Моего наставника звали Петр Иванович Банников. Это настоящий рабочий интеллигент. Никакой грубости, никакого мата, доходчиво все объяснял.

Хорошо помню, как потратил свою первую получку. Почему-то мечтал мандаринов вволю поесть. И вот с первой зарплаты купил, наверное, килограммов пять мандаринов и, что называется, не отходя от кассы, килограмм точно съел. И ещё купил отцу часы, остальные деньги отдал матери.

— Но заводская труба тебя не прельстила?

— Стоя за станком, я все отчетливее понимал, что душа всё крепче прикипает к литературе, к книгам. В пять лет начал читать. Этому меня научила соседская девушка Аня. Ей было лет 16-17. Мы жили в небольшой двухэтажке на углу улиц Кирова и Коли Мяготина: низ был кирпичный, а верх деревянный. В доме было 56 квартир. Наши апартаменты, если можно так сказать, располагались на втором этаже. Аня часто бывала у нас в гостях, видимо, любила детей.

Вскоре, чтобы удовлетворить читательский зуд, я самостоятельно пошел записываться в библиотеку на улице Томина (тогда — Красноармейская), которая ныне носит имя Виктора Потанина. Библиотекари, убедившись, что я умею читать, выдали мне одну книжечку. Я побежал домой с этой книжкой, быстро её прочитал и через два часа возвратился в библиотеку просить новую. Со временем они стали выдавать мне за один раз по 5-6 книжек. Такие походы продолжались в любую погоду. Зимой, помню, мать замотает меня платком, и — вперед.

Я испытал огромную радость от первых детских книжек, которые удалось прочитать самому.

— Наверное, в школе любимым предметом была литература?

— Конечно. В 12-й школе её преподавал несравненный Петр Ананьевич Осипов. Он практиковал интересную методу: часто давал задание на дом в виде написания сочинения. На следующий день, после проверки работ, Петр Ананьевич приходил в класс и стопкой выкладывал на учительский стол наши опусы. Причем мы уже знали, что сверху лежат самые плохие, а снизу — самые хорошие. И он целый урок скрупулезно рецензировал сочинения. И ты ждёшь, когда дойдет до тебя очередь: как правило, мое сочинение оказывалось в самом низу. Правда, был у меня в классе один конкурент, Миша Трущенков, ставший тоже журналистом. И ещё запомнилась учительница английского языка Вера Николаевна Шустова.

— Я знаю, что ты мечтал учиться на журналиста в Москве, в самом престижном вузе того времени — Московском государственном университете.

— Не сложилось. После увольнения с завода я действительно подал заявление в Московский университет на факультет журналистики. Первый экзамен — сочинение. Я его написал на пятерку. Настроение хорошее, все замечательно, планы самые грандиозные. И тут неожиданно заболел, прихватило желудок, что-то несвежее съел в столовке. Дошло до того, что вызвали скорую помощь и меня увезли в какую-то больницу. Провалялся там три дня и пропустил следующий экзамен. В приемной комиссии посочувствовали и дали справку, что я сдал один экзамен, и сказали, что с этой бумагой могу на следующий год приехать в МГУ уже без отбора. Я вернулся домой и, немного поразмыслив, чтобы не терять год, пошел поступать в наш пединститут на историко-филологический факультет. Сочинение не писал, остальные экзамены сдал без проблем, начал учиться.

В институте были замечательные преподаватели. Николай Павлович Садовой вел у нас зарубежную литературу. Юрий Михайлович Рабинович, эрудит потрясающий, тоже специалист по зарубежной и античной литературе.

Раиса Петровна Сысуева — история русского языка. Дина Германовна Кульбас, блокадница, ленинградка, читала курс русской литературы 19-го века. Георгий Федорович Мясников — старославянский язык. Практически от каждого преподавателя в институте я что-то, как говорится, отхватил для себя.

У нас сложилось со временем довольно вольное общение преподавателей и студентов. Например, Садовой вел литературную студию в институте. Я туда сразу записался. И там встретился со своим уже поздним другом по журналистике Юрой Асташиным. Он учился на курс старше меня. В студии мы вели жаркие споры о литературе, разбирали свои работы. А однажды Николай Павлович сказал: «А сейчас я прочитаю вам свой рассказ». Он прочитал рассказ, предложил приступить к обсуждению. Все молчат. Наконец, кто-то сказал дежурные лестные слова. И только я, честный, откровенный дурак, буквально разбомбил написанное Николаем Павловичем, исходя, конечно, из любви к литературе. Наступила почти театральная пауза. Садовой повесил голову, чуть помедлил и сказал потухшим голосом: «Спасибо, Валерий».

курган новости

— Твоей первой газетой, где тебе пришлось трудиться, был «Молодой ленинец»?

— Во время учебы стал сотрудничать с областной молодежной газетой — писал заметки о студенческой жизни, отправлял их в редакцию по почте. В середине третьего курса меня по телефону вызвала к себе редактор Маргарита Васильевна Мороз и спросила совершенно определенно: «Ты хочешь у нас работать?» Я с радостью согласился. Был февраль 1969 года. Но оказалось, что очень трудно совмещать работу и учебу. Нужно было выбирать. Я стал проситься на заочный факультет. Долго-долго меня в деканате отговаривали и все же отпустили. То есть ровно половину я отучился очно, а вторую — заочно.

В газете моими учителями были сама Маргарита Васильевна Мороз и, конечно, Владимир Васильевич Долгих, в то время ответственный секретарь «Молодого ленинца».

— Журналист тех лет был вооружен только ручкой и блокнотом, не то что нынешнее поколение.

— Это точно. Я всю жизнь привык надеяться на свою память и блокнот. Но один случай избавил меня навсегда от самонадеянности. Был такой советский поэт Павел Железнов, друг нашего известного земляка, поэта Сергея Васильева. Они познакомились и подружились на фронте, в ополчении под Москвой. В литературе он считал своими учителями — Маяковского и Есенина. И вот этот самый Павел Железнов однажды приезжает в Курган, на консультацию к доктору Илизарову. На фронте его ранили, и в результате одна нога была короче другой. Я договорился об интервью для областной газеты, где работал тогда заведующим отделом культуры. Он пригласил меня в гостиницу «Москва». К назначенному сроку я пришел в номер, мы сидим на диванчике задушевно разговариваем, а жена в это время хлопочет, накрывает на стол и, помимо закусок, ставит бутылку коньяка. Павел Васильевич предлагает переместиться за стол, беседа продолжается и периодически дополняется рюмочками с янтарной жидкостью. Вскоре наш разговор приобрел более оживленный характер. Я захмелел, блокнот забросил. Почти за полночь расстались друзьями. Он говорит: «Валера, как напечатаешь интервью, пришли мне в Москву газету». Адрес дал. Я так и сделал. Нормальное, вроде, интервью получилось. Через неделю приходит открытка от Железнова: «Валера, привет. Интервью замечательное, только зачем ты «покалечил» ещё и мою левую ногу, «ампутировав» её до колена. У меня ведь отсутствует только правая ступня». А дальше пишет: «Ещё мой друг Сережа Васильев, навещая меня в госпитале, шутил и успокаивал словами: «Пашка, не расстраивайся, стихи-то можно писать и одной левой». С тех пор я понял, что надо обязательно пользоваться диктофоном, чтобы не попасть в такую ситуацию. Ведь диктофон не пьёт коньяка.

— «Пала сцена» — так говорил о состоянии театра в России один из героев чеховской «Чайки». Так, наверное, можно сказать и о нынешних печатных изданиях, по крайней мере провинциальных. Газеты, их плачевное состояние — некая закономерность современного общества?

— Я недавно уже высказывался по этому поводу. Повторюсь. В свое время хоронили театр, после того как появилось кино; потом хоронили кино, после того как появилось телевидение; сейчас хоронят печатную прессу, так как появился интернет. Нам, конечно, не угнаться за интернетом, за радио и телевидением в плане доставки информации до человека. Думаю, будущее печатной прессы в возрождении немножко забытых журналистских жанров: очерка, фельетона, аналитической статьи, биографического интервью. Именно эти жанры сейчас потеснены с газетных страниц. Будущее печатных СМИ в их возрождении. Думаю, нас рано хоронить.

— Уверен, на твоем жизненном пути встретилось много людей, кто повлиял на твое мировоззрение, на становление характера.

— Кроме уже названных учителей, были и есть друзья. Большую часть своей журналистской жизни я писал о культуре и искусстве. В мир искусства меня ввели именно мои друзья. Среди художников это, к сожалению, покойные Виктор Сафронов и Иван Яковлев. Замечательные люди. Потом эстафету подхватил мой старший друг, заслуженный художник России Вячеслав Пичугин.

Были встречи с людьми, которые действительно оказались знаковыми. Среди них — писатели Виктор Федорович Потанин и Иван Павлович Яган. Меня вообще поражает разносторонность Ягана. Он замечательный прозаик, не менее замечательный поэт и шикарный журналист, просто шикарный. Он, кстати, лауреат премии Союза журналистов СССР.

Потом на мои писательские попытки здорово повлиял москвич Антон Васильев, сын поэта Сергея Васильева, лауреата Государственной премии. Антон — и поэт, и прозаик, и киносценарист, и театральный режиссер прекрасный, и глубоко верующий человек. Он ставил несколько спектаклей на сцене Курганского театра драмы и в Шадринском театре.

Обязательно хочу назвать ещё трех человек. Это замечательный русский писатель Андрей Битов. Очень серьезный писатель, автор филологического романа «Пушкинский дом». С ним я общался два раза. Вторая встреча была особенно памятной. Волею судеб мы оказались в одном купе в поезде Москва — Питер. Я направлялся к сыну, который в то время учился в аспирантуре в городе на Неве, а Андрей Георгиевич жил тогда на два города. Я решил не упускать такой случай и стал проситься на интервью. Он отнекивался, ссылаясь на усталость, на позднее время, нежелание тревожить соседей и на возможно плохое качество диктофонной записи. Я, конечно, расстроился, пошел покурить в тамбур, тогда РЖД относилась к таким слабостям пассажиров ещё терпимо. Через 15 минут туда приходит Битов. Говорит: «Давай покурим, и включай свою машинку». Беседа потекла своей чередой. Эта пленка у меня хранится до сих пор, там действительно стук колес слышен лучше, чем наши голоса. Через какое-то время Битов достал из внутреннего кармана фляжку с горячительным напитком, мы делали из неё по глоточку и продолжали говорить и говорить о литературе, о чистоте русского языка, о писательской доле, о жизни вообще. Простояли в тамбуре до утра.

И ещё две фигуры, которые хотелось упомянуть в контексте вопроса. Один из них — бывший глава администрации области Анатолий Николаевич Соболев. Мы с ним знакомы с советско-партийных времен, когда он был секретарем парткома, а потом директором автобусного завода. Замечательный человек, он очень точно понимает принципы работы газеты, журналистов. Я делал с ним несколько больших интервью. И потом при встречах, формальных и неформальных, мы говорили о жизни, о судьбе области, страны. Я всегда поражался простоте его взглядов, но при этом очень точным оценкам происходящего. Он активно поддерживал многие начинания нашей газеты «Курган и курганцы».

И один из последних моих молодых друзей, к сожалению, которого уже нет с нами, — это Олег Дубровский. Он удивил меня не только поразительной общительностью, но и профессиональным подходом к редакторскому делу. Вначале я думал, что он в большей степени коммерсант. Газета в то время выходила на прямые связи с министерствами Российской Федерации, боролась за гранты, а потом я убедился, что он профессионал и в журналистике. На летучках выступал всегда по делу, давал краткие рецензии нашим творческим порывам, придумывал новые рубрики, задания интересные давал журналистам. Газету он чувствовал прекрасно. Олег — это большая потеря для меня.

— Какие творческие планы ты поставил перед собой на ближайшее время? Загадывать на далекую перспективу в наши годы довольно рискованно.

— Ну, ты знаешь мои семейные обстоятельства, да и возраст напоминает о себе все настойчивее. Но литература не отпускает, я этим живу. По возможности сотрудничаю с газетой «Курган и курганцы», состою в членах редколлегии, а из более капитального — задумал книгу с условным названием «Записки старого газетчика». И прилюдно заявлял, что напишу книжку о курганских художниках. Я их очень люблю. Дай Бог, не подведу и выполню свое обещание.

Главное фото предоставлено Библиотечно-информационной системой города Кургана

Подписывайтесь на наши новости в Телеграм

Теги: , , , , ,

Газета Курган и Курганцы Новости Кургана не пропустите важные новости

Два раза в неделю – во вторник и в пятницу специально для вас мы отбираем самые важные и интересные публикации, которые включаем в вечернюю рассылку. Наша информация экономит Ваше время и позволяет быть в курсе событий.

Система Orphus

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *