Рассказывает искусствовед Светлана Кулакова
Кажется, если знаешь человека давно, то он для тебя — как открытая книга. Но иногда это только кажется. Вот уже пятнадцать лет я знакома с курганским художником Андреем Ваньковым. Когда мне предложили организовать в нашем художественном музее его персональную выставку и стать ее куратором, я, конечно же, согласилась. Разве не интересно открыть для себя и зрителей нового талантливого автора? Тем более что у нас была общая альма-матер — институт имени Репина в Санкт-Петербурге, а тот факт, что Андрей Ваньков участвовал в выставках не где-нибудь, а в самом Эрмитаже, и там хранятся его произведения, и вовсе потряс меня до глубины души.
Когда я впервые увидела живопись Андрея Ванькова, то поняла, что передо мной — настоящее, редкостное явление искусства, очень своеобразное — не радостно очаровывающее, а напрягающее разум и чувства, очень личностное, глубоко пережитое и в то же время затрагивающее что-то большое и важное, касающееся абсолютно всех. Это были картины, написанные художником в Петербурге в страшный период «лихих девяностых». И этим многое объяснялось в его творчестве.
Едва я пережила столь необычные впечатления от знакомства с художником, как меня поразили мои весьма опытные коллеги-искусствоведы, в большинстве своем не принявшие живописных откровений Андрея Ванькова и даже не скрывавшие этого. На дворе был 2009 год, конечно, многое из поры девяностых подзабылось, но все же, все же…
Я страшно переживала за выставку, за вернисаж, за художника. Но сам он был готов к любой реакции на свои произведения, ему просто очень нужно было высказаться о наболевшем… Открытие выставки стало настоящим испытанием для курганцев. Многие честно пытались понять художника. Расходились с вернисажа в молчании, ошеломленные, шокированные, в лучшем случае заинтригованные. И весь месяц работы выставки мне приходилось самой проводить по ней все экскурсии, неизбежно становясь не просто толкователем необычных произведений, но прежде всего — адвокатом их автора, которого зрители упрекали в мрачности содержания и непонятности странного стиля его живописи.
В чем же особенность весьма своеобразного художественного почерка Андрея Ванькова? Разработанная им в девяностых годах в Петербурге собственная система изображения человеческого тела, предметов и пространства появилась как альтернатива реалистическому изображению мира в связи с неприятием современной художнику реальности — неправедного, одичалого лика «лихих девяностых» в России. Его мир в картинах словно вывернут наизнанку, потому что он иной, в нем действуют другие физические и нравственные законы. Отсюда и обратная перспектива, и необычная форма рук и ног, голов и лиц, одежды людей, неземной облик растительности и деформация предметов (жесткая конструктивность стилизованных форм), ритмичные рисующие мазки. Благородство «музейного» колорита, по-питерски сдержанного и строгого, сменяется то мрачным сгущением красок, то откровенным буйством палитры. Эта авторская система, в зависимости от творческих целей и задач, наряду с системой академической одинаково успешно применяется Андреем Ваньковым и сегодня для особой выразительности (экспрессии) образа.
Странным казалось мне, что на той дебютной выставке Андрея Ванькова в Кургане зрители не оценили даже трогательность и нежную доброту художника по отношению к детям в его картинах «Визит врача», «Варежка» («Первый снег»), «В ванной», «Девочка с собакой», «Время сна», «Дети, бегущие от грозы», «Завтрак», написанных вполне классически, с легкой долей стилизации. Что уж говорить про сложные философские вещи в картинах на библейские и взрослые жизненные темы. Например, в картине 1997 года «Старики» перед нами предстают образы библейских старцев, мужа и жены Исаака и Ревекки. Художник обращается к библейской истории, когда Ревекка решилась на подлог: воспользовавшись ситуацией, подвела к полуслепому отцу младшего любимого сына под благословение на наследование имущества и положения главы рода, что полагалось по закону старшему сыну. В картине Ревекка поддерживает полуслепого мужа Исаака. Даже не догадываясь об истинной библейской подоплеке картины (неслучайно художник назвал ее просто — «Старики»), проникаешься той бережной заботой и любовью, какими наделил художник своих персонажей.
Прошло почти десять лет, и Андрей Ваньков решился на новую персональную выставку в музее. На сей раз он снова поразил курганцев, ведь она заняла почти все музейные залы! Живопись и рисунки, в том числе иллюстрации и акварели, а также ряд икон и экспериментальная мелкая пластика — всего около 600 произведений 1990–2010-х годов, более ста из которых были созданы на протяжении последних двух лет — 2017 и 2018 годов. Какой необычайно плодовитый и просто творчески одержимый художник! В самом деле, помимо привычной для большинства его коллег работы в мастерской у мольберта, Андрей Ваньков, будучи священником, занимается иконописью и храмовыми росписями, пробует себя в дизайне, некоторое время преподавал. А еще он сочиняет стихи и все время рисует, и это его естественное состояние.
Мастерство Ванькова-иллюстратора можно было оценить по представленным в трех музейных залах сериям иллюстраций к мировой классике: «Хроникам» Шекспира, «Слову о полку Игореве», «Медному всаднику» Пушкина, «Белым ночам» Достоевского, «Илиаде» Гомера (три варианта), сочинениям Вергилия, «Божественной комедии» Данте (два варианта), Библии и Евангелию. Уже одного этого хватило бы, чтобы признать редкий талант художника. Но ведь еще были залы с живописью и акварелью. Для музея, обладателя роскошной коллекции отечественной акварели, чистое звучание сияющих акварельных красок на листах Андрея Ванькова было просто бальзамом на душу. В залах живописи соседствовали «странные» картины из девяностых и новые, часто масштабные полотна, выполненные в академической манере, запечатлевшие героев любимых художником античных мифов и литературных персонажей, евангельские сюжеты и сцены из нашей бренной жизни. Какова же была реакция зрителей на все это пиршество для глаз? Они были опять потрясены, но уходили с выставки в полном восторге и выражали свое восхищение и благодарность Андрею Ванькову.
Что изменилось за эти прошедшие после первой, почти скандальной, выставки годы? Люди будто прозрели, конечно, во многом благодаря обилию чисто классических по исполнению картин, акварелей и рисунков, дарящих пресловутую «радость узнавания» привычных обликов людей, вещей, элементов природы…
Я смотрела на этот зрительский ажиотаж, и мне было, с одной стороны, радостно за Андрея, что справедливость восторжествовала и он заслужил эти радостные минуты приятия его творений зрителями и их восторга перед ними. А с другой — немного грустно из-за такого позднего прозрения зрителей.
Наверно, они долго стояли у картины Андрея Ванькова «Возвращение блудного сына» (2015 год), конечно же, сравнивая ее с прославленным полотном Рембрандта, где измученный скитаниями и лишениями сын падает на колени перед отцом, моля у него о прощении. Наш современник Андрей Ваньков по-своему представил эту драматичную сцену. Он развернул в пространстве фигуры отца и сына так, что стали видны страдальчески распахнутые глаза вернувшегося домой странника, потратившего впустую лучшие годы своей жизни и только сейчас осознавшего, что уже ничего не вернешь и не изменишь… А отцу и не нужно было его раскаяния, он простил своего беспутного сына, едва увидев его на дороге. И потому нет в картине Андрея Ванькова счастливого разрешения этой библейской истории, а есть лишь одна большая человеческая трагедия.
В безупречно классической академической манере выполнено полотно «Христос и самарянка» (2015 год). А вот библейский сюжет — Троицу — художник-оригинал превратил в сцену детской игры трех сорванцов под сенью огромного дерева. Картина называется «Под дубом Мамврийским» (2015 год). Дети — ангелы во плоти и наше Божье наказание. Как часто мы повторяем эти слова!
Тема детства и семьи красной нитью проходит через все творчество Андрея Ванькова. На недавней персональной выставке в 2023 году этой теме был отведен целый музейный зал, но она прямо или опосредованно возникала на протяжении всей экспозиции.
Уже самая первая картина на выставке — «Новая жизнь» — представляла образ беременной женщины. Интересно, что в прошлый раз Андрей Ваньков тоже экспонировал картину, где юная будущая мать изображена в реалистическом ключе мечтательной и расслабленной, словно прислушивающейся к тому, что происходит внутри нее. Колорит картины светлый, наполненный воздухом. И лишь порыв ветра за окном, распахнувший его створку и сломавший цветок в вазочке, внес некоторую тревогу за судьбу юной матери и ее будущего ребенка. В новой картине в условном пространстве, написанном в теплом, оранжево-коричневом колорите, предстает отнюдь не юная беременная женщина. Она стоит, запрокинув голову, в каком-то страдальческом состоянии, закрыв глаза или от боли, или от предчувствия драматичных событий в жизни ее будущего ребенка. И эта тревога так понятна абсолютно всем в наши дни. Хотя картина эта, безусловно, на все времена.
В зале было много полотен и с традиционной реалистической подачей пространства, фигур и предметов. Это жанровые мотивы, где мамы с детьми купаются в море («Прибой») или катаются с горки («Мама»), качаются на качелях («Дети на качелях»). Целая группа работ посвящена детским и уже подростковым играм и развлечениям, не требующим особого пояснения («Мальчик», «Старые трубы», «Кола», «Венец лета», «Летняя гроза»). Полотно «Звездочка» предлагает зрителям вспомнить подростками себя или своих детей в этом трудном возрасте, когда так хочется заявить о себе, своей индивидуальности, вырваться из-под опеки взрослых.
Картина «13 августа» посвящена художником его младшей дочери Ане, которая недавно получила свой первый паспорт и изображена за именинным столом в ожидании гостей и в недетских раздумьях о начинающейся долгожданной взрослой жизни. Уместно сказать, что у художника большое семейство — три дочери и два сына. Они в разные годы становились героями картин, портретов и акварелей художника («Вторжение в мастерскую, или Семейный портрет»). Понятно, почему тема материнства и детства так волнует Андрея Ванькова.
Очень живописен портрет отца «Мастер». Художник создал образ усталого и печального пожилого мужчины возле ящика с инструментами. Отец Андрея Николаевича полвека проработал на заводе модельщиком. Вытачивал, выстругивал, вырезал из дерева разные механизмы и детали для отливки в металле и был мастером высочайшего класса в своем деле. На холсте он представлен старым, больным человеком, предающимся на пенсии грустным размышлениям о превратностях жизни.
Одно из самых светлых по настроению произведений Андрея Ванькова — «Прощание с китом». Это неожиданное видение художника. Две юные девушки с высоты над океаном наблюдают за прощальным взмахом китового хвоста. Огромный белый кит уходит в морскую пучину, порождая массу бурлящей и пенящейся воды. Сильный ветер развевает платки девушек, парусит их юбки. Одна даже пытается удержать свой подол знакомым жестом Мэрилин Монро. Странная картина, эпизод редкостный, почти нереальный. Может, это аллегория прощания с детством, утраты чистого и гармоничного, в согласии со своей и окружающей природой, детского мироощущения, тревожного предчувствия испытаний взрослого моря житейского? Художник связывает это с нежностью человеческой ко всему живому, притягательностью природных стихий, могучих сил природы, ощущением себя их частью.
Звучное и радостное по колориту огромное полотно Андрея Ванькова «Двенадцать месяцев» перекликается со сказочным сюжетом, подаренным нам замечательным детским писателем, поэтом и драматургом Самуилом Маршаком. Этот сюжет очень полюбился художнику — он написал несколько его живописных вариантов. Главная героиня, отправившись в зимний лес за подснежниками по требованию мачехи, встречает там сидящих у костра братьев. Это и есть все двенадцать месяцев года. Они в образах людей разного возраста, у каждого свой костюм, своя атрибутика. Художник проявил изрядную фантазию в передаче своеобразия каждого из них. Картина динамична, красочна и выразительна, по-настоящему волшебна и оптимистична, прекрасно передает национальное мировосприятие русского народа.
Есть живописцы, долго и порой мучительно ищущие сюжеты для своих картин. Андрей Ваньков же берет их, кажется, просто из воздуха. Любой житейский эпизод, привычные реалии быта становятся у него поводом для поисков скрытых смыслов, а также извлечения из них выразительного живописно-пластического кода, подмеченного зорким взглядом художника. Он владеет самыми разными жанрами: картина и композиция, портрет и натюрморт, пейзаж и обнаженная натура. Постмодернистская стилистика соседствует в его произведениях со смелым формотворчеством. Лирика и ирония, философские размышления и драматизм мироощущения, парадоксальные аллегории и сюжеты — все это делает искусство Андрея Ванькова необычайно интригующим и интересным для вдумчивых и просвещенных зрителей.
В то же время его произведения, отмеченные яркой индивидуальностью образного мышления, несут в себе емкое художественное обобщение, столь ценное для подлинного искусства. Этого художника можно смело назвать уникальным. Ничего подобного раньше в искусстве Зауралья не было и вряд ли еще будет.
Р. S. Всякий раз, приходя в мастерскую Андрея Ванькова, слушая его вдохновенные рассуждения об искусстве и религии, истории и философии или просто о житейских моментах, я чувствую, что очень мало продвинулась в понимании этого удивительного человека и художника. Он во многом опережает свое время, и я, пытаясь догнать его в стремительном развитии, образно выражаясь, едва успеваю вскочить в последний вагон…
Светлана Кулакова. Из литературного альманаха «Тобол»
Газета Курган и Курганцы Новости Кургана не пропустите важные новости
