Говорим с гостем редакции газеты «Курган и курганцы» — депутатом Государственной Думы РФ, заместителем председателя Комитета Госдумы по защите конкуренции Сергеем Лисовским.
— Сергей Федорович, недавно в Москве и ряде других регионов произошла вспышка ботулизма из-за ненадлежащего приготовления еды в одной из сетей фастфуда. Ведется следствие. Так не пришло ли время ввести маркировку той же консервированной продукции? Как это сделано сейчас для воды, молочки. Вы были одним из тех, кто выступал за эти меры и поддерживал их реализацию. Тем более, по открытым данным, доля незаконного оборота на рынке консервов составляет от 11 до 40%.
— Действительно, это необходимо, я поддерживаю такие меры. Что касается консервов, то шаги в этом направлении уже делаются, я участвовал в принятии данных решений и их продвижении. Во-первых, с 1 мая этого года в обязательном порядке маркируется икра лососевых рыб, причем не только консервы, но и пресервы (в пластике). Во-вторых, с 12 февраля по постановлению Правительства РФ начался эксперимент по маркировке основных видов консервов. В перечень входят мясные и рыбные консервы, консервированные овощи, фрукты, орехи, грибы, морепродукты, а также мармелад, фруктовое пюре и желе. Одним словом, почти все, помимо консервированных продуктов детского питания для детей до года. В тестовом режиме система будет действовать до 31 августа, что необходимо для отработки технологии, при этом участие в эксперименте добровольное. А с 1 сентября планируется, что производители, импортеры и продавцы будут обязаны регистрировать продукцию в государственной информационной системе мониторинга за оборотом маркируемых товаров «Честный знак». С 1 декабря 2024 года необходимо будет наносить код на упаковку рыбы и морепродуктов, с 1 марта 2025 года — на все остальные консервы.
— А можно объяснить для рядового покупателя, что называется, на пальцах, как это все будет работать?
— Все очень просто. Самое главное, система «Честный знак» помогает отследить весь путь товара. Ведь зачастую бывает так, что производитель выпустил нормальную продукцию, но потом ее неправильно хранили, и она уже небезопасна для здоровья. Большинство случаев отравлений происходит, видимо, именно по этой причине. Хотя в конкретном случае с ботулизмом, скорее всего, была нарушена технология производства. Хороший пример — действие этой системы в отношении молочной продукции. Когда мы ввели такую маркировку, у нас выявилось очень много «фантомных» предприятий. То есть их продукция есть на полках, причем присутствует в федеральных торговых сетях в большом количестве, а фактически предприятия-производителя нет. Маркировка дала возможность очень быстро это выявлять. Причем работа по поиску нарушителей теперь не требует значительных затрат. Раньше для этого были необходимы выезды на место, проверки документов. С технической стороны все было очень дорого и очень медленно. Сегодня контролирующие органы видят нарушения в режиме онлайн.
Вторая проблема, которую выявила маркировка молочной продукции, — отсутствие надлежащего сырья. Однажды обнаружили компанию, которая специализировалась на поставках молочной продукции в социальные учреждения: школы, больницы, дома престарелых, детские сады. Эта фирма выигрывала тендеры за счет низкой цены, но в то же время оказалось, что, несмотря на огромное количество своей продукции, компания практически не покупала молочного сырья. То есть то, что поставлялось детям и пожилым людям, было сделано неизвестно из чего.
А главное, что сейчас объединены «Честный знак» и государственная система ветеринарного сопровождения «Меркурий» Россельхознадзора. Другим словами, теперь путь молочной продукции можно проследить буквально от поля, где пасется корова, до прилавка с молоком и сыром в супермаркете.
— То есть в этом случае потребители находятся под хорошо организованной защитой от недобросовестных производителей?
— В этом случае — да. А в других — далеко не всегда. Если честно, я не понимаю людей, которые пользуются услугами доставки еды. Как там у Жванецкого: «Может, руки надо помыть тому заскорузлому пацану, что колбу держит?» Вот и здесь: а помыл ли руки тот парень, который везет продукты? А где стоял его электровелосипед, пока он разносил еду другим клиентам? А его сумка? Я понимаю, что эти сумки моют в лучшем случае раз в день, если не реже.
— А почему любят заказывать доставку? От лени?
— Да, от лени. Это удобно, это модно, наконец. Но, к сожалению, люди не понимают, насколько это опасно. Вот мне и в голову не придет кому-то поручить заказать набор продуктов. Я лучше сам схожу в магазин, сам куплю и принесу.
— Там ведь можно посмотреть срок годности, данные производителя.
— Вот именно. К сожалению, культура потребления еды у нас пока еще очень низкая. Мало кто понимает, что, пока пищу готовят и доставляют, она пройдет множество контактных точек. По-хорошему, службами доставки нужно заниматься предметно, предписывать курьерам носить маски, проверять их сумки на соответствие санитарным нормам.
— Однако это пока невозможно, ведь в стране для того, чтобы защитить малый и средний бизнес от воздействия западных санкций, объявлен мораторий на его проверки контролирующими органами. При этом на фоне случая с ботулизмом, о котором мы говорили, стали предлагать вновь вернуть контроль хотя бы над общепитом и теми же службами доставки готовой еды.
— Мораторий пока до 2025 года, но, возможно, он будет продлен и в дальнейшем, не знаю. Но мы не предлагаем вернуться к тотальному контролю и массовым проверкам — как раз благодаря современным цифровым системам. Махинаторы еще не поняли, что объединение «Меркурия» и «Честного знака» дает государству широкие возможности. Допустим, ты продал тонну масла в социальное учреждение, и тут же система выдает, что было куплено всего 80 литров молока. Даже элементарно считать не надо, визуально отображается: сразу загорается красный свет, и система дает информацию, что тут надо проверять.
Сейчас контролирующие органы применяют так называемый риск-ориентированный подход. То есть хозяйствующие субъекты ранжируются по степени возможного ущерба, который может возникнуть в случае, если они будут нарушать соответствующие нормативы. Это первое. Второе — особое внимание контрольно-надзорные органы обращают на многократных нарушителей. Таким образом, контроль в зонах повышенного риска растет, а в более безопасных — снижается или вовсе отсутствует.
— Подход вполне здравый…
— Да, но как он действует в условиях моратория? Насколько я понимаю, у прокуратуры есть определенный лимит на проверки, а все они проходят только с разрешения надзорного органа. Недавно был случай. Региональные власти обратились с проблемой: невозможно изъять неиспользуемые земли сельхозназначения у нерадивых собственников. Речь идет о десятках тысяч гектаров.
Россельхознадзор определяет, что земля используется ненадлежащим образом, и запрашивает прокуратуру, чтобы запустить процедуру их изъятия в пользу государства. Прокуратура ему отказывает. Поэтому Россельхознадзор не может официально вручить постановление о ненадлежащем использовании, только предупреждение. То есть пальчиком погрозить.
— Получается, патовая ситуация?
— Нет, мы специально не так давно приняли закон о том, что, если факт ненадлежащего использования установлен Россельхознадзором, он не только выписывает предписание, но и тут же передает информацию в Росреестр. А этот орган запрещает любые сделки с землей, принадлежащей нерадивому собственнику.
— На мой взгляд, смысл этого закона понятен не сразу.
— Смысл очень прост. Норма об изъятии земель в том случае, если они используются не менее трех лет подряд с нарушением законодательства РФ, существовала давно. Но как только сотрудники Россельхознадзора, если речь идет о землях сельхозназначения, находили такой участок и выдавали предписание, недобросовестный собственник просто ждал некоторое время и регистрировал землю на другое юридическое лицо. И это происходило бесконечно.
Но сегодня-то закон есть! Поэтому пришлось дойти до Генпрокуратуры РФ, чтобы там дали указание, и, в свою очередь, прокуратура Курганской области дала разрешение, чтобы Россельхознадзор выписал предписание и процедура изъятия земель началась.
— То есть можно говорить о том, что закон работает? По официальным данным, за последние годы в Курганской области в оборот введено около 300 000 гектаров ранее неиспользуемых земель.
— Это показатель того, что наш закон эту цепочку прервал, положил конец этой «технологии», когда землю перерегистрировали на разные компании. Более того, добавили в закон норму, что не надо ждать двух лет, а уже через год, если человек ничего не сделал, можно через суд включать процедуру изъятия.
И вот тогда недобросовестные владельцы стали понимать ситуацию: им необходимо или продавать эту землю, или сдавать в аренду добросовестным собственникам, чтобы они на этой земле работали.
— Теперь, с одной стороны, смысл понятен. С другой, ведь эти нормы ранее имели свою цель. Допустим, неурожай. Сколько было случаев банкротства преуспевающих хозяйств. Или собственник тяжело заболел. Да мало ли какие могут быть обстоятельства. И вот землю изымают…
— На самом деле именно такие аргументы использовали противники этого закона, а сторонники занимались его подготовкой более двенадцати лет.
— И что это за противники?
— А это банки, в том числе и с государственным участием. В свое время они скупали землю в качестве инвестиций. В том числе, если мы говорим о банкротстве предприятий, выдавая невозвратные кредиты.
— Таким образом, вместо пшеничного поля возникло поле для спекуляций…
— А разве банки будут заниматься возделыванием земли? Они это делать не хотят и не умеют. Вот так поля и зарастали. Тем более у финансовых структур есть возможность очень жестко лоббировать свои интересы.
Газета Курган и Курганцы Новости Кургана не пропустите важные новости
