От Берлина до Кургана – без поездов и самолетов

Вот сюда, где мы с ним встретились, на скамейку у входа на центральный вокзал, он добирался через всю Польшу, Украину, потом взял курс на северо-восток, в объезд Белоруссии (там были проблемы с визой), потом на север: Брянск, Москва, Владимир, дальше пустился восточнее — Нижний Новгород, Казань, Набережные Челны, Уфа… Сейчас он сидит здесь, такой обычный человек, решивший когда-то (20 лет назад, утверждает Уве) обогнуть на велосипеде почти половину земного шара. Педантичный, как, наверное, все немцы, он говорит, что проделал только 35% пути.

— Почему Россия? Потому что, во-первых, язык. Во-вторых, какая-то усталость от западной цивилизации, можно так сказать. Ваше общение очень естественное. Я – восточный немец, но 20 лет назад произошли изменения (объединение Восточной и Западной Германии – прим. автора). Люди уже не пели свои старые песни, старые круги друзей распадались. Мне все это не нравилось, и я здесь отдыхаю очень хорошо. А есть, конечно, экстремальный компонент такой, спортивный компонент. И еще… общий интерес русских и немцев там, в Германии. Им интересно. Я тоже пишу для газеты, и все это вместе меня очень мотивирует выдержать большую нагрузку.

Он очень естествен, открыт, но сосредоточен. Как будто за моей спиной он видит цель, которая скрыта от моих глаз. И здесь, на этой скамье, где мы разговариваем, Уве делает лишь небольшую передышку, чтобы продолжить путь дальше, к этой цели, очень ясной и конкретной. «Сколько у нас времени?» — спрашиваю я прежде, чем начать интервью. «Полчаса».

— Это было на Урале, маленький городок, районный город Сатка. Дом двух сестер, мы вместе с ними топили баню… Они слышали, что у меня профессия плотник и сказали: «Было бы неплохо, если бы ты нам завтра помог кое-что заменить», понимаешь? А я видел, что там надо было так много делать! Это не только пара часов,если уж начинать… Они сказали: «Нам очень не хватает мужских рук». Мне было так жалко этих женщин, потому что, я уже сейчас понял, у вас часто такие ситуации… Мужчины не в такой мере помогают, как нужно, как надо поддерживать все это, понимаешь? Но у меня другая миссия сейчас, я не могу всем помочь. Просто мне было жалко, понимаешь, что я не мог дольше там оставаться. Я столкнулся с таким гостеприимством, и тем более мне было стыдно…

На скамье мы сидим близко, ближе, чем обычно сидят люди, которые только что познакомились. Рассказывая, Уве иногда касается моей руки, как будто тактильный контакт поможет мне понять лучше то, что он хочет донести. Чаще других слов он повторяет вопросом: «Понимаешь?» — и делает паузу. И я не чувствую в нем иностранца.

— В России люди очень мне помогают. Например, было, что я приехал в Челябинск… а ведь я езжу без навигатора, у меня карта. Край города, я зашел в какой-то магазин на станции, и люди, они слышали, что ищу какую-то улицу, сразу дали свой навигатор, и мы вместе нашли… Было очень приятно, понимаешь?

Я очень хорошо думаю о русских, я сообщаю об этом. Это моя задача, потому что немцы имеют сейчас такое мнение, это западная точка зрения, что Россия – это странная страна. Люди – бывшие коммунисты и вообще не понимают, что такое демократия. А я хочу там им всем сказать, что им от вас можно учиться нормально общаться. У нас, понимаешь, люди испугаются, если ты на улице захочешь время узнать, подумают, что ты решил их убить. Вот, что трудно там… Я наслаждаюсь временем здесь, оно мне очень многое дает, и я буду очень долго об этом думать.

О негативном опыте Уве не говорит. Он только вскользь замечает, что водители на дороге не всегда бывают осторожны, а то, что случается, не всегда приятно. В целом, по мнению путешественника (и все-таки он безумец!), как бы там ни было, жизнью своей он не рискует. Например, для безопасности он использует в пути сигнальную одежду, чтобы быть различимым на дороге, а все данные о своих перемещениях передает знакомому. Но своим родным в далекой Германии Уве предпочитает сообщать далеко не все: «Не надо своим близким так подробно рассказывать».

— О моем решении они узнали в прошлом году весной. И я вспоминаю, как они реагировали. Не верили, хотя меня знают. Я в нашей семье человек, который осуществляет свои мечты, через время, может быть…

Партнерша всю информацию получает из первых рук. Надо иметь такого человека на родине, потому что иногда чувствуешь себя одиноким. Часто именно в воскресенье, если я не в пути… Вот вчера я был здесь. После обеда наступает такое время, когда у людей, у которых я останавливаюсь, дела, мы ведь не можем быть постоянно вместе. Я сидел в парке у вас…

В Кургане Уве не пришлось снимать номер в гостинице. Его пригласил к себе Анатолий. На путешественника молодой человек вышел через сайт каучсерфинга, где абсолютно незнакомые люди предлагают иностранцам и иногородним бесплатно остановиться у них на ночлег, а иногда и провести целый отпуск. У немца с собой всегда есть палатка, но в ней он не ночует. И в больших, и в маленьких городах его готовы приютить люди, которых он видит впервые в жизни.

— Мне часто отводят самую лучшую комнату у себя в квартире, кормят меня, дают полотенце, иногда даже ключ вручают сразу, потому что им завтра на работу.

Что заставляет нас, людей, встречающих Уве, недоверчивых к себе и друг другу, поступать так странно опрометчиво и нелогично? Наверное, желание прикоснуться к чему-то очень большому: к своей детской мечте пуститься в кругосветку; ко всему земному шару, пусть увиденному глазами другого, но абсолютно реального, человека; к Уве Майснеру.

Из Берлина Уве выехал 18 апреля. 28 октября он планирует вылететь из Владивостока в столицу Германии, истекает срок действия визы. В план путешествия немец укладывается и даже идет с опережением дней на десять. Изначально он рассчитывал, что будет проезжать 80-100 километров в день, но получается больше — 140-150.

Задаю последний вопрос, отведенные мне полчаса истекают: «Что вы будете делать после возвращения?»

— Я буду продолжать нормальную жизнь. По дороге я встретил русского экстремального велосипедиста из Казани. Он проехал весь мир, 21 тысячу километров. Ему оставалась последняя тысяча, он возвращался домой. И он был такой… (изображает дыхание загнанной собаки). И я думаю, что он будет продолжать потом такую жизнь, как экстремал… Но жить так… я знаю таких людей… это очень большой недостаток… Они потом никогда не найдут покоя, они потом никогда не смогут спокойно быть на одном месте… А это ужасно – не иметь родины, понимаешь?