Дина Рубина: «Замысел приходит как затрещина»

Известный писатель на онлайн-встрече рассказала, как находит своих героев и почему ее невзлюбил один губернатор

Телемост с Диной Рубиной, виртуозно владеющей всем богатством русского языка, собрал на днях массу курганских обожателей ее изысканного стиля и тонких, умных книг в большом зале библиотеки имени В. Маяковского. Сама писательница в это время находилась в московской библиотеке имени А. Чехова, но чудеса техники и проект «Литмост. Эксмо объединяет» сделали общение с гостьей непосредственным, живым, как и произведения Рубиной, полным иронии и прозрачного теплого света.

Поводов для встречи было несколько: во-первых, грядущий 65-летний юбилей одного из самых востребованных сегодня писателей, лауреата премии «Большая книга», во-вторых, 19 сентября, в день рождения автора, в продажу поступит ее книга «Рябиновый клин» внушительным тиражом в 80 тысяч экземпляров. В сентябре на Первом канале выходит также документальный фильм, посвященный любимому автору — «Дина.ру». О своих книгах, о странностях писательства, о мистических встречах и «из какого все же сора» растут герои и сюжеты, Дина Ильинична рассказывала с большой искренностью. И даже так вошла во вкус диалога с читателями, что спела нам на прощание куплет из… «Мурки»! Право, непредсказуемая женщина с вечно пылающим в груди творческим огоньком.

О первом гонораре

— Я все время чего-то писала, как только научилась читать и писать, но никогда не делала уроки, чем попила немало крови из моих родителей. Мама была заслуженным учителем Узбекистана, и каждый раз ей на меня жаловались учителя. Мне троечки ставили только из сострадания к моей маме. И вдруг я опубликовала в 16 лет рассказ в журнале «Юность», который выходил трехмиллионным тиражом, и мне прислали чек на 89 рублей! Мама была сражена и повержена. И на первый гонорар мы купили мне на черном рынке страшную розовую кофту. Женщина, ее продававшая, пожелала: «Чтоб она замуж вышла в этой кофте!». Но кофта не выдержала даже первой стирки. Хотя замуж я вышла очень рано.

Многоокие и сумасшедшие

— Писатель — это многоочее существо, которое все время рыскает вокруг себя глазами, что-то ищет и находит странных людей. Писателя не интересуют нормальные люди с устойчивой психикой, с обычной биографией, с хорошим школьным аттестатом. Мы ищем какую-то изюминку, какую-то странность, тогда получается литература. Вот так неожиданно я встретилась с актером, который исполнял роль Петрушки. Режиссер кукольного театра Ирина Уварова пригласила меня пообщаться со своими актерами. В то время у меня вышел роман «Почерк Леонардо» о женщине, видящей в зеркалах будущее. А они делали спектакль о зеркалах, и им захотелось поговорить на эту тему. После встречи Ирина сказала: «Вас отвезет наш Петрушка. Андрюша, ты можешь отвезти?». Мы поехали, и я переспросила, как его зовут. «Зовут-то меня Андрей, но я Петрушка!». И посмотрел на меня: «Вы же понимаете, что такое Петрушка?». Я начала: «А это вот такая кукла…». И поняла, что допустила какую-то чудовищную бестактность. Он бросил руль посреди дороги и обеими руками принялся размахивать, рассказывая мне о трикстере, о подземном странном персонаже, о том, как он появился в традиции ацтеков, о немецком, французском, его представителях и так далее. Я поняла, что это гигантская область невероятного и таинственного знания. Я тогда начала писать «Белую голубку Кордовы», очень серьезно изучала вопросы техники живописи и реставрации, и мне не было дела ни до каких кукол! Но, вернувшись из поездки, я взялась за роман «о сумасшедшем кукольнике» — «Синдром Петрушки». И дальше последовали ряд случайностей и встреч, огромное исследование истории кукол, чудовищный объем работы со словарями, энциклопедиями, кукольными театрами.

…Я очень честно работаю с источниками информации. У меня особый талант — вскрыть человеческий мозг и заставить работать, дать задание человеку вспомнить, из каких досок был, допустим, пол в его школе, как сложена печка, собрать несколько живых, очень грамотных свидетельств. Так что человек начинает нервно обзванивать всех своих одноклассников. Когда я писала «На солнечной стороне улицы», прожив в Ташкенте 30 лет, я могла никого ни о чем не расспрашивать, но я собрала чужие свидетельства тоже. И, тем не менее, после выхода книги получала возмущенные письма: «Почему вы написали, что 13-й трамвай ехал до улицы Шота Руставели?».

Так что всегда есть риск что-то упустить и не так сказать.

Но я никогда не могу преодолеть искушение создать кусок давно ушедшего и дорогого мне мира. Мне всегда хочется создать мир, в который хочется войти и остаться там на какое-то время, полюбить его.

…У меня много в жизни волшебных историй. Сегодня меня вызвал из комнаты человек и сказал: «Знаете, моя фамилия Кордобин (так зовут персонажа романа «Белая голубка Кордовы» — прим. авт.), я, как он, художник-реставратор, родом из Испании». Вот так воплощаются в жизнь мои герои. Почему-то считается более крутым, когда ты героя с кого-то списал, чем когда он рожден твоей фантазией, бесплотен и становится абсолютно реальным человеком. Вот это чудо! Когда дуновение какого-то образа начинает приобретать черты, походку, словечки, биографию… И наступает момент, когда ты не можешь оторваться от персонажа даже на просьбу своей дочери, заглянувшей в кабинет, потому что человек, которого ты описываешь, в данную минуту более реален, чем твоя собственная дочь. Это, конечно, некий поворот сознания писателя, безусловно, из области шизофрении (смеется).

Над замыслом случайно наклонюсь

— Замысел иногда оглушает тебя, как затрещина. Просто наклоняешься завязать шнурок, а из окна напротив доносится шлягер твоей ранней юности. И всё — сюжет готов. Или как-то мы с мужем впервые оказались в Италии, с нами был замечательный толстенный путеводитель по всем итальянским городам. Его через 15 минут после того как мы приехали, украли. Мы вынуждены были покупать отдельные путеводители в каждом городе. Местные издания, видимо, очень своеобразно переводили какие-то студенты. Я, конечно, кипела от возмущения, когда читала эти путеводители. Исходив всю Венецию и валяясь в номере совершенно без ног, я пролистывала путеводитель и раздраженно бросила мужу: «Ну, посмотри, как эти умники переводят «венецианское наводнение» — «высокая вода венецианцев»!». И когда я это произнесла, я просто похолодела, поняв, что это название повести. Оставалось только ее придумать.

….Очень давно мечтала написать о России, и мне ужасно захотелось отправиться в российскую деревню. Как говорит моя приятельница, я же «глубоко нерусский человек». Не только потому, что уже лет 30 живу в Израиле, но и родилась-то я в Ташкенте и 30 лет там прожила. В Москве я жила очень недолго и не прижилась климатически — я очень южный человек. Вокруг меня всегда клубилось невероятное количество народов, людей, диалектов, акцентов, которые я обожаю. Я могу изобразить любой акцент, не зная языка! И я очень люблю эту пестроту. А тут мне захотелось в российскую деревню, и я поехала в село под Боровском. Мой литературный агент и редактор, незабвенный мой друг Надежда Кузьминична жила там, но, к сожалению, ушла уже в мир иной. И все ее письма, ее рассказы о соседях, её собаке — всё меня всегда очень согревало.

И вот я зашла в какую-то антикварную лавку в Боровске, а там хозяин мне говорит: «Вот скатерть наполеоновская, этой дорогой шел наполеонов обоз, который пропал»… Возвращаюсь и начинаю копать в эту сторону. Нахожу сюжеты, характеры и ужасы той войны, про которые все забыли, потому что было еще много других, более страшных войн. А там, где герои, там обязательно должна быть сильная любовь. Ни одно литературное произведение без любви не живет! Так я начала писать свою трилогию «Наполеонов обоз», первый том которой выходит в сентябре.

О крепком словце

Тотальный диктант в 2013 году, автором которого я стала, на меня обрушился совершенно неожиданно. Обычно отвечаю на все приглашения, которые приходят в изобилии, что «счастлива приглашению, восхищена их начинанием, но, к сожалению, в данный момент…», добавляю пару слов, и от меня отстают. У меня нет дома телевизора, я не читаю газет, не знаю ничего, я пещерный человек. Ну иначе просто не напишешь ни роман, ни трилогию. Так что о тотальном диктанте я ничего не слышала, а тут получаю письмо: «Дина Ильинична, студенты Новосибирского университета проголосовали за вас». И я опять: «к сожалению…», а они не отстают. Когда я приехала в Новосибирск и увидела прекрасные лица студентов, я была счастлива, что согласилась.

Потом мне позвонили из газеты «Известия» и спросили: «Как вы относитесь к тому, что вас назвали «израильской матершинницей»?» Я отвечаю: «Ну, это же правда. Я живу в Израиле 30 лет. И в нужный момент в правильном месте в верном контексте могу употребить слово неформальной лексики». — «А ульяновский губернатор запретил диктовать ваш текст, заменил его. И сказал: «Вот я беру ее книгу, натыкаюсь на что-то и выбрасываю, беру вторую и тоже натыкаюсь и выбрасываю». — «У меня вопрос: «Что же ты все время эти книги тогда читаешь?!». А потом мои знакомые журналисты, которые бывали на его совещаниях, рассказали мне, что мат там стоит просто невероятный.

И я это абсолютно понимаю и не осуждаю. Потому что властный человек, который хочет чего-то добиться, обязательно должен употреблять какие-то крепкие слова. Это слова сильные по энергетике, злоупотреблять ими нельзя, но в некоторые моменты они действительно волшебны и очень сильно действуют. Сейчас была на стройке домика в деревне, который нам очень долго строят, я раньше вежливо общалась со строителями, всем восхищалась, и смотрю — они не работают. Тогда пришлось отстранить прораба и сказать им несколько таких слов — сразу все задвигалось!

Когда нужно «убивать» автора

— Про экранизации своих произведений всегда повторяю: «Автора романа надо убивать до премьеры фильма!». Кино — совсем другой вид творчества. Представьте себе персонажа, которого ты придумал, взрастил, он что-то у тебя делает на протяжении трех лет, пока пишется роман, а потом ты видишь на экране своем другое лицо. Это довольно страшная вещь. Я не знаю, кто был бы доволен экранизацией своего романа. Можно вспомнить только блистательный фильм «Собачье сердце», но мы же не знаем, как бы на него отреагировал Михаил Афанасьевич Булгаков.

…Я с диким сопротивлением отношусь к тем интервьюерам, которые задают мне вопрос по части «женской прозы». Я всегда очень нервничаю и всегда спрашиваю, а что запомнилось человеку из «мужской прозы»? И человек понимает, что это некорректное утверждение. Я терпеть не могу этого словосочетания — «женская проза». Есть проза и непроза, всё зависит только от таланта автора.

…Основной писательский нерв находится в воображении, а оно питается всей жизнью прозаика. Я же абсолютно живой человек, хожу на рынок, наблюдаю, путешествую. Верю жизни, легко вступаю в разговоры, выуживаю любого из его скорлупы. Жутко люблю говорить со всеми, с таксистами например…

…Я не даю советы начинающим писателям. Совета спрашивать ни у кого нельзя. Каждый дает совет из своей практики. Вам же предстоит стать совершенно другим, неповторимым писателем. Просто пишите свои истории! Рассказывайте истории своего утра, какого-то приключения, встречи, проигрыша, пишите жизнь, как вы ее видите! И вот с этими готовыми вещами надо попасть в литературное объединение. Где такие же волчата будут грызть вас, и клочки будут лететь по закоулочкам. И это очень хорошо. В юном писательском возрасте надо подставлять все места, чтобы по ним били наотмашь. И если это вас не сломит, то считайте, что вы можете писать. И пишите!

Фото chelyabinsk.74.ru