Директор Курганского филиала Союза фотохудожников России, главный редактор газеты «Курган и курганцы» Александр Алпаткин поделился секретами, как снять хорошие кадры
С тех пор, как после массового выпуска легких и компактных фотокамер в 1920-е годы репортажная съемка стала популярной, прошло уже 100 лет. Почти 40 лет снимает репортажи директор Курганского филиала Союза фотохудожников России, член Союза фотохудожников России и Союза журналистов России, главный редактор газеты «Курган и курганцы» Александр Алпаткин.
— Александр Юрьевич, зачем вы фотографируете? Это «зачем» движет вами с самого начала по настоящий момент? Вот это зерно.
— Из зерна вырос какой-то урожай… Изначально привлекло то, что занятие фотографией было довольно редким явлением. Это был целый ритуал: самому растворить проявитель, проявить пленку, проверить температуру… Настолько длительный процесс! Можно сравнить с вязанием. Вяжешь-вяжешь, ничего еще не видно, а в конце — бац! — у тебя получается шапочка или носки. Здесь собственно то же самое. Когда снимаешь на пленку, совершаешь слишком много телодвижений. Ничего не понятно, пока не напечатаешь фотографии. Это и нравилось.
Вообще фотография дает некую свободу. Если ты человек с фотоаппаратом, тебя почему-то пропускают, тебе почему-то разрешают. На тебя даже смотрят немножко по-другому. Правда, это может быть как в плюс, так и в минус.
Занимаясь фотографией, видишь отклик. Даришь фотографии одноклассникам — они балдеют, а ты получаешь от этого удовольствие. Опять же остается история. Любая, даже самая плохая фотография — это все равно история.
Несколько лет назад я специально ездил и по пожарам, и по паводкам, потому что понимал их масштабность и легкую, скажем так, историчность. Ездил снимать Чимеево. Казалось бы, ничего не предвещало. А сейчас оказалось, что я обладатель исторических фотографий при собственной жизни. Даже просто фотографирование улиц — это тоже история нашего города. Несмотря на то, что старые фотографии Кургана, даже 70-80-х годов, не представляют какой-то художественной ценности, они имеют ценность документальную.
Я снимаю всю жизнь каждый день.
— Свои лучшие кадры вы уже сделали?
— Нет, конечно. Есть кадры, которые я считаю лучшими, и это подтверждено экспонированием на выставках. Может, мне завтра повезет, и я действительно сделаю тот самый лучший кадр. Возможно, даже на смартфон.
— Кого вы еще не фотографировали?
— Уже всех.
— А какое-нибудь явление? Например, торнадо.
— Торнадо я бы поснимал с удовольствием. Опять же нужно понимать: если ты полезешь его снимать, то можешь не ты догнать торнадо, а торнадо может догнать тебя. Вот там как раз и будет последний лучший снимок.
— Делают ли хорошие фотографы плохие фотографии?
— Безусловно. Хорошие фотографы делают много недостаточно хороших фотографий. Главный вопрос: для чего человек фотографирует? Либо ради социального заказа, либо для коммерческого. Либо он воплощает какую-то свою творческую мысль. По большому счету, это три разные съемки.
При социальном заказе есть определенные ожидания в обществе или у группы людей. Тем более есть совершенно конкретные задачи, когда возникает коммерческий заказ. И совершенно свободное поле для деятельности — это твоя творческая лаборатория, когда «тараканы» к тебе пришли, постучались, вы посидели, подумали. «Тараканы» ушли, а ты, значит, этой мыслью ворочаешь, думаешь, как ее лучше сделать, визуализировать. Фотограф снимает идею.
Однажды одну хулиганскую идею мне помогла реализовать лень. Нужно было идти на съемку праздника Масленицы, и мне было неохота тащить тяжелую сумку с объективами. Я сам себе дал задание: вот тебе одна камера — сверхширокоугольный объектив фишай («рыбий глаз»), иди и сними репортаж. Причем он, разумеется, должен быть разноплановый, потому что фишай все кадры делает как бы одинаковыми по построению. После съемки я себя похвалил — получилось несколько очень неплохих фотографий. Одна получилась очень хорошая. Даже стала афишей челябинского фотофестиваля, заняв при этом третье место в конкурсе. Это немножко пощекотало мое творческое самолюбие.
Сделать достойную вещь можно минимумом средств. Все зависит от того, как ты можешь сориентироваться на местности.
Конечно, не все родились с фотоаппаратом в руках. Например, известный фотожурналист Владимир Юрьевич Вяткин не сразу начал снимать. Сначала с пленками возился, выполнял техническую работу. Потом притащил свои пленки какому-то мастеру. Реально гениальный фотограф. В его работах как раз хорошо видно, что значит снять идею.
Если человек понимает, что ему как фотографу есть куда расти, он амбициозен и в то же время относится к себе адекватно, понимает, что есть кто-то лучше, но при этом не посыпает себе голову пеплом, то он может стать хорошим фотографом.
— Сколько нужно смотреть, чтобы появилась насмотренность? Что смотреть и в каком объеме?
— А тут есть опасность — начать повторять то, что ты увидел. Опять же — если ты не будешь смотреть, то не будешь знать, что было, и станешь изобретать фотовелосипед. Нужно к этому подходить творчески. Просто смотреть приемы. Как, допустим, в борьбе — самбо или классической борьбе. Все приемы одни и те же. Разумеется, их все учат, но побеждает всегда один. Тот, кто умеет нестандартно использовать эти приемы. В фотографии то же самое. Вы должны все свои знания — и технические, и культурные — сложить вместе, для того чтобы внятно рассказать о своей идее зрителю. Чем будет сделано — камерой-обскурой, коробком, фишаем, длиннофокусным объективом, это уже дело художника.
— Ну а смотреть-то что?
— Лучше всего, конечно, классические фотографии реально признанных фотографов. Анри Картье-Брессон, другие фотографы «Магнума», Ричард Аведон. Разумеется, фотографии советских фотографов. В них есть жизнь, рассказ, вкус. Там нет фоток. А сейчас в интернете — красивые фотки, грамотные, хорошо построенные, но они точно след в истории не оставят.
— Вы бы посоветовали заниматься фотографией?
— Конечно. Заниматься нужно вообще всем, что человека развивает. Фотография вынуждает, заставляет больше смотреть, читать, вникать, разбираться. Человек, даже если он несильно этого хочет, начинает развиваться. У него тренируются умственные мышцы. Он начинает замечать какие-то связи между изображениями. Пробует фотографировать так же. В процессе тренировки появляется навык. У меня уже на полном автомате все руками устанавливается. Я сразу же иду на нужную точку съемки, беру какой-то объектив, уместный в этой ситуации, и начинаю работать. Иногда возникает странное и непонятное ощущение. Вдруг появляется какая-то волна, и ты нутром чувствуешь, что делаешь правильно, верно. Это как в течение попасть, и тебя понесло. Начинает идти все как по маслу.
В фотографии я достиг определенной высоты, но я абсолютно адекватно к себе отношусь. Понимаю, что есть фотографы, у которых сам бы мог учиться, восторгаюсь их фотографиями. Из-за редакторской работы я сейчас не фотографирую в таких объемах, как было раньше. Иногда даже завидую коллегам, которые бегут на какую-то съемку. Несмотря на то, что не снимаю так много, в голове все равно постоянно снимаю.
— Глазами фотографируете?
— Конечно. Даже на даче какой-нибудь пошлый цветочек да сфоткаешь. Это уже на уровне условного рефлекса — надо снять. Пусть даже выкладывать не буду, но надо снять.
Теги: работа, творчество, фотограф
Газета Курган и Курганцы Новости Кургана не пропустите важные новости
