Накануне знаменательной даты мы заглянули в его мастерскую

Его пейзажи излучают мягкий свет и тепло, яркие краски льются солнечными лучами с полотен, наполняют мастерскую манящими ароматами сирени и спелых яблок. Для живописца Вячеслава Пичугина нет неинтересных мест для вдохновения: ему стоит открыть дверь мастерской во двор, и вот он, пейзаж, вырисовывается в дверном проеме, просится на полотно. Подключается ничем не сдерживаемое воображение творца, кисть легко плывет по холсту, и обычная с виду дворовая картинка складывается в удивительно живописный уголок Кургана.

Вячеслав Алексеевич, большой мастер пейзажа и натюрморта, заслуженный художник России, чьи работы хранятся в музеях России и США, в частных коллекциях по всему миру, сегодня отмечает свой 85-летний юбилей. Накануне знаменательной даты я заглянула в мастерскую известного художника, чтобы поговорить с ним о творчестве, о природе его романтизма, о любви и о жертвах, которых, как известно, требует искусство.

Медовый вкус первой краски

«Живопись — моя первая любовь и любовь на всю жизнь, — отмечает Вячеслав Алексеевич. — Художников в нашей семье не было, родился я в семье железнодорожника, но родители, по сути, были творческими людьми. Папа был охотником, любил лес и меня приучил любить природу, читал мне рассказы Виталия Бианки, «Бежин луг» Тургенева. Я часто ездил с ним на охоту, мы ночевали в зародах (огромные копны сена — прим. авт.), в степи. А мама очень любила цветы, эта любовь и мне передалась. Все 13 окон нашего частного дома на улице Горького утопали в цветочной роскоши. Люди специально приходили любоваться на эту красоту».

Ослепительные краски цветов и нежные бутоны, очаровавшие мальчика в детстве, стали постоянными сюжетами его работ на протяжении всей творческой жизни. Теперь уже нарисованные цветы художника как память о мечтательном детстве как магнитом притягивают взгляды зрителей.

Творческие поиски Вячеслава Алексеевича начались в возрасте трех лет. Как он вспоминает, это случилось в тот момент, когда они с братом «дюзнули» у двоюродной сестры медовые краски: «Мы сначала их лизали, а потом поняли, что ими можно и рисовать. И так я заразился этой сладкой страстью. Не помню себя, чтобы я когда-то не рисовал».

Самым большим стимулом к творчеству для начинающего художника стал приезд в Курган в 1945 году Валериана Федоровича Илюшина, основоположника зауральской школы живописи. Отец Вячеслава дружил с его сыном, рассказал о страсти своего сынишки к рисованию, и тот познакомил юного живописца со знаменитым художником. Так началась крепкая дружба Вячеслава Пичугина с Валерианом Илюшиным, его любимым наставником и учителем.

Детскую склонность к романтизму подогревала любовь к литературе.

Поэтическая натура будущего известного художника искала созвучие в образах прекрасных дам прошлого. Первой влюбленностью, женским идеалом для четвероклассника Славы стала Маша Троекурова из «Дубровского». Следующим увлечением стала возлюбленная Спартака из одноименной книги. Мальчик рисовал дев своих грез, посвящал им стихи.

«Третья любовь — мой классный руководитель в пятом классе, учитель литературы Клавдия Леонтьевна Петрова, — с улыбкой вспоминает детские восторги художник. — Такая прекрасная женщина была! Я из-за нее литературу и полюбил, домой только пятерки приносил. Валериан Федорович Илюшин тоже полюбил Клавдию Леонтьевну, он тогда был один, предлагал ей руку и сердце, но она ему отказала».

Сильные мира сего

Есть в биографии художника два любопытных факта, связанных с крупными фигурами советских руководителей.

«Одно время я в школе много рисовал Сталина, — смеется Вячеслав Пичугин. — В ту пору был такой московский художник Шурпин, который прославился одной работой — «Утро нашей Родины» со Сталиным на фоне полей. За эту работу он получил Сталинскую премию. Мой брат Толя, что был меня на пять лет старше, очень хотел велосипед, вот я ему и сказал: «Толя, подожди, я нарисую Сталина не хуже, чем у Шурпина, получу Сталинскую премию и купим тебе велосипед». Но премию я не получил, а получил в пятом классе за портрет Сталина первое место в конкурсе рисунков и собрание сочинений Горького в качестве приза».

Окончив Свердловское художественное училище, молодой художник вернулся в Курган. Любимый ученик Илюшина принял от него эстафету и стал вести изокружок во Дворце пионеров. Молодой человек вел еще и факультативные курсы в педагогическом институте, да так успешно проявил свой талант педагога и наставника, что двое его учеников после третьего курса решили сменить профессию и перейти в сферу искусства.

В 1964 году по эскизу Пичугина и при его участии на легендарной Канашинской фабрике был выполнен ковёр, который стал впечатляющим подарком от Курганской области Никите Сергеевичу Хрущёву к его 70-летию.

«Два месяца я жил в Канашах, мне оформили командировку, — рассказывает Вячеслав Алексеевич. — Такие трудовые муки были, что меня до сих пор колотит при одном воспоминании. Ковер был большой — два на три метра. Со всей Курганской области собирали шерсть, даже из Казахстана привозили, красили ее. В итоге получился очень эмоциональный зауральский пейзаж с полями, облаками. Представители курганского правительства отвезли ковер Хрущеву. Валериан Федорович Илюшин посоветовал мне не брать за ковер денег, подарить свой труд. Я ничего не взял, хотя мог и квартиру попросить: мы все жили в одном доме — три брата и сестра, родители. Мне бы запросто ее дали, но я отказался из скромности. Так ничего за тот ковер и не получил».

«Искусство — интимное дело»

Художник ни одного дня не может прожить без своей страсти. «Я рисую каждый день. Наверное, я и умру за мольбертом, — смеется мастер. — У меня нет выходных, я и в субботу, и в воскресенье бегу в мастерскую. Жена, конечно, обижается. Если хорошо идет работа, то работаю, пока не упаду. Таких счастливых дней, чтоб работа легко пошла, редко выпадает, всё в муках рождается».

О беззаветной преданности своему делу говорит и тот факт, что даже когда Вячеслав Алексеевич ездил с семьей отдыхать в Крым, он так ни разу и не искупался в море — работа за мольбертом занимала всё время, хотелось успеть запечатлеть буйные краски юга, его теплую красоту.

Когда-то и свое преподавание в изокружке Пичугин оставил, потому что не мог больше выносить, что другие в это время работают на этюдах, а его там нет. Душа рвалась к свободе и творчеству.

Маэстро оставил в свое время и портретную тему, хотя делал большие успехи и в этой области искусства.

«Я считаю, что искусство — интимное дело, — уверяет маэстро. — Для съемок телепередачи меня как-то попросили рисовать перед камерой. Я возмутился: «Как я это покажу, это же как родить ребенка! Это же муки». Творчество — тоже процесс рождения. Картины — все равно что мои дети, я их люблю и не пишу ни при ком. В жанре пейзажа себя можно более полно показать, а в портрете особо не размахнешься, это уже не интим, тут два человека присутствуют — художник и натурщик. Вот в Гурзуфе некоторые прямо на набережной пишут. И место хорошее, но я не могу себя заставить, чтобы кто-то смотрел, мне и там нужно было уединение. Я даже залез на трансформаторную будку, оттуда писал вид Чеховской бухты. И часа три стоял на одной ноге, некуда было вторую поставить. Думал, никто больше не писал с этого места, но обнаружил там тряпку с высохшей краской — значит, до меня там тоже художник побывал».

Качества, необходимые любому художнику, — колоссальные ответственность, самодисциплина, сила воли. Это помимо того, что он поэт, романтик, волшебник.

«Художник — это почти что заключенный, никакого расслабления. Неделю пролентяйничаешь, и надо месяц восстанавливать свои навыки. Моя профессия самая сложная, трудная, всё через эмоции и пот. Тут и краски токсичные, сейчас они — сплошная химия, но свою профессию я бы не променял ни на какую другую», — убежден Вячеслав Алексеевич.

Однако своей дочери Кате, унаследовавшей талант отца, в свое время он строго запретил идти по его стопам, заявив сакраментальное: «Только через мой труп! Будешь всю жизнь мучиться!». Екатерина выбрала другую профессию, живет за границей, но, приезжая домой, неизменно становится за мольберт. Да и старшему сыну Игорю тоже передался художественный дар отца.

Дома и в мастерской художника хранятся сотни, а то и тысячи работ. Около сотни его живописных произведений курганские зрители могли видеть в прошлом году на персональной выставке «Диалоги». На последней региональной выставке живописи и графики художнику снова присудили золотую медаль (их в копилке мастера уже несколько). Свои наполненные симфонией цвета и трепетной любовью пейзажи и натюрморты мастер создает с неравнодушным сердцем: «Если что-то задело, если оно затрепыхалось, я пишу». Бывает, на одну картину уходит три весны — зато каких чудесных весны!

«Я очень счастлив. Каждый день бегу в мастерскую, так как всегда скучаю по работе!» — говорит вечно молодой творец.