В художественной жизни Кургана есть легендарные фигуры
Такой легендой был и ушедший в 2017 году дизайнер Александр Сергеев. В КВЦ экспонируются его фотоработы, и люди тянутся к этим магнетическим 54 окнам в прекрасно организованную — или просто продуманную, осознанную жизнь.
Вот выступают из тьмы длинные, голландски-оранжевые человекоподобные тыквы: понурив головы, трое склонились над собратом — лежащей, с раскрытым нутром, тыквой. Это «Сельские лекари»: ночной недоуменный консилиум над трудным пациентом.
А вот «Автопортрет с тыквами»: автор сидит у стола с теми же тыквами как реквизитом, но вокруг него светло, и сам он в академической шапочке, какую в дореволюционной России и СССР носили академики (например, философ Алексей Лосев), окончившие университет при царях. На лице Сергеева — свет уже другой жизни.
Два натюрморта «Белая гвардия» — предметы и фон белы: бутылки, алхимически-гастрономическая ступка с пестиком, вазы; сухие цветы и живые цветовые пятна — то оранжевая чашечка «китайского фонарика», то лиловый полевой цветок. Формы посуды отсылают нас к Баухаусу — зародившемуся в 1919 году в Германии художественному течению, поставившему на функциональность, компактность, отказ от орнаментики, правившей в искусстве и быте с XV века до первой мировой войны. Не только катастрофа последней вызвала к жизни стиль Баухаус, принципы которого («что удобно, то и красиво», «форма следует за функцией») уже почти 100 лет правят промышленным и прикладным дизайном. Движение к ясности форм зрело на протестантском севере Европы веками, а теперь мы читаем его везде: в мебели IKEA, в прибалтийской школе фотографии, в неуклюжей, но комфортной датской обуви Ecco, в шрифтах на экранах смартфонов. Лучшие образцы стиля — кажущегося иногда неловким, намеренно угловатым — это уверенная, иногда дерзкая красота, убежденность в собственном соответствии миру, в своей со-временности.
Именно в среде, захваченной волнами влияния Баухауса, и получил дизайнерское образование Александр Сергеев: он закончил Каунасский техникум декоративно-прикладного искусства и формировался там, где в силу исторических причин давление цензуры всегда было меньше. Если в Москве, Киеве и Минске многие фотографы и художники, изображавшие жизнь не по указке партии, были репрессированы в 1930‑х годах, то в Литве, оказавшейся в СССР на 20 лет позже, профессионалы уцелели; в 1960‑х выросла знаменитая «литовская школа» фотографии.
Но в 1970‑х молодой Александр Сергеев фотографией не увлекался: круг его профессиональных интересов — промышленный, прикладной, театральный, графический дизайн, объемные инсталляции, супеграфика, то есть декоративная роспись архитектурных сооружений. Он оформлял дворцы культуры на Дальнем Востоке и постановки Вильнюсского театра оперы и балета, а по возвращении в середине 1980‑х в Курган — корпуса Курганмашзавода и интерьеры музыкальных и художественных школ. В 2000‑х дошла очередь до ресторанов и кафе: посетители «Палермо» и «Санта Фе» могут оценить среду, созданную Сергеевым. И лишь в последнюю декаду мастер обратился к фотографии — резко, увлеченно, «с погружением» в процесс и натуру.
Он постоянно снимал, искал кадр, гнался за светом — самой ценной и быстро уходящей субстанцией изобразительного искусства, накапливал архив, публиковал фото в интернете для конкурсов, дискуссий и «обратной связи». Но ему некогда было делать выставку. И лишь когда время кончилось, оно, в каком-то смысле, началось. Вдова дизайнера Светлана Степанова взяла на себя труд выбрать портреты, пейзажи, натюрморты, концептуальные работы, способные рассказать о жизни «в поисках света». Именно так называется экспозиция, на которую курганцы идут поодиночке и дружескими компаниями, попутно и целенаправленно.
Этот мир сосредоточения «зачаровывает» (слово из отзыва посетительницы): у вещей не просто есть право говорить, нет; это у художника есть обязанность слышать вещи, ведь жизнь материи — это музыкальный поток. Там есть своя свобода (как в потрясающе поэтичных фотографиях «Осень», «Август»). Есть и свое мучительное рабство (как в серии «Концепты дерева. Про рабство», подсмотренном у природы доказательстве того, что если деревья долго мучить колючей проволокой, они сами завязываются характерным узлом). Фото «Жизнь Сократа»: гипсовый бюст греческого философа в наушниках, а их провод воткнут в маленький апельсин. Слушайте музыку материи, воспринимайте звуковые вибрации вещей — художник дал без слов этот совет (кстати, полностью согласующийся с тем «сосредоточением на звуке», которое практиковали пионеры Баухауса), и был понят.
Посетители выставки подсоединились к потоку красоты вещей: в отзывах речь идет не только о «ярком впечатлении», но и о «философском подтексте», «философичных портретах». Не в одном отзыве звучит: «Браво!».
Апельсин вообще-то — горький фрукт. И все же не горек этот мощный хор благодарности ушедшему художнику: за его тихий труд, «подвиг благородный», посвященность и преданность искусству.
Выставка работает в КВЦ ежедневно с 10.00 до 18.00 до 5 августа.
Фото Александра Сергеева «Беседы с Сократом».
Газета Курган и Курганцы Новости Кургана не пропустите важные новости
